– Но…
Абрахам вновь закивал, усерднее прежнего, и уже поднялся на ноги:
– Ни слова не говори. Заплатишь, когда сможешь.
Она тоже встала. Абрахам, не тратя более ни минуты, вернулся к делам и вскоре вовсе скрылся из виду. Девушка ещё раз оглядела трактир, и на душе стало теплее. Что ни говори, а Акайд для неё – если не дом, то вполне сносное его подобие.
Абрахам нагнал её на крепкой буковой лестнице:
– Госпожа, госпожа хорошая! Так ведь и не сказала старику, где кушать изволишь.
Она мгновение подумала.
– В комнатах. Часа через два, а лучше – через четыре, – девушка ещё раз кивнула хозяину и пошла наверх.
– Стой! Так и не назовёшь своё имя? Как величать тебя?
– Не скажу. Я для всех здесь, как и прежде, Бродяжница.
Она и не знала, что у Абрахама лучшие комнаты совмещены с уборной и купальной комнатами. А хоромы, несомненно, были одними из лучших: огромная кровать с необъятной пуховой периной, пара удобных глубоких кресел у камина… Да к тому же окно выходит не на заплёванный двор (хотя тот здесь и чище, чем мог быть), но на тихий переулок и Акайду – в этом месте широкую и полноводную. Это река дала городу, расположившемуся на её берегу, красивое звучное имя – Акайд.
Девушка стащила сразу у порога свои поношенные сапоги, кое-как стянула грубый плащ. В Акайде её повреждённая рука вдруг стала тяжелее и непослушнее обычного. А может, неожиданно навалилась усталость.
Посреди купальной стояла просторная деревянная кадка для мытья, а рядом – чан, полный горячей воды. Как только Абрахам успевает обо всем позаботиться? Неудивительно, что его дело процветает, при таком-то хозяине. Девушка задумчиво провела рукой по блестящей глади – вода не обжигала, но приятно горячила кожу. И всё-таки что-то было не так в излишней любезности хозяина. Но что же он мог скрывать? Нечто враждебное?.. Сейчас об этом можно было не думать. Погрузиться в горячую воду, смыть с себя всю дорожную пыль… О, Великий, как хорошо!
Свой короткий меч она спрятала в одежде неподалёку – чтобы дотянуться рукой в случае опасности. Девушка купалась, пока вода окончательно и безнадёжно не остыла. Несколько удивительно мягких полотенец отыскалось тут же. Она удовлетворённо прошлась по комнате, отведённой для сна, не переставая ощущать всем телом лёгкий озноб. Её жизнь – дорога, но какая же дорога без уютного домика, ждущего в конце пути? Кров над головой и долгий путь существуют неотделимо друг от друга, как добро и зло.
На улицы Акайда тем временем опустилась ночь, сокрыв чудесный вид из окна. С помощью огнива она затеплила огонь в камине, зажгла несколько свечей. Когда комната стала более-менее освещена, девушка завесила окно, отсекая от своего укромного уголка взор мира. Ходить голышом она не смущалась, но Линёна, младшая из детей трактирщика, занимавшаяся обслуживанием гостей, в прежнее знакомство казалась смышлёной девочкой, и могла ухватить быстрым взглядом на теле гостьи нечто, не полагавшееся ей видеть, а потому всё-таки пришлось натянуть домотканую одежду, нашедшуюся в шкафу. Рассудительности хозяина следовало отдать должное – всё предусмотрел, шельмец.
Спутанные волосы не очень-то стремились сдаться под напором щётки, но решительности девушка не занимала. Кроме того, она вдруг обнаружила, что цвет их не настолько и тёмен, а отливает тёплой медью. Наверное, про водоёмы Нетронутых земель не зря ходила дурная слава – вымытые в них волосы выглядели почти черными. Нетронутым землям часто приписывали разные чудеса… Вот только она безвозвратно изменилась внутри – и нет в том ничего удивительного.
