Погружённый в размышления он вспомнил о той, которая эти мысли вызвала. Лола окончательно сошла к нему, и он мог видеть очертания всего её лица – розовое в свете лампы. На фигуре её пурпурный хитон. Под тонким бисусом грудь. Сосцы неестественно вздулись, живот чуть-чуть выпирал. Руки, в коротких рукавах, по-весеннему белы, согнутая в колене правая нога подгибалась к левой. Вся поза женщины казалась тщательно продуманной, точно знала к чему стремилась. Правда обитала в ней. В её приятной наружности проглядывалось искусность чародейки в блуде. В такой женщине раскрывается сама глубина и полнота природы женщины вообще.
– Ты знаешь, как преподнести себя.
Он с интересом глядел на женщину желая убедиться, что он её ждал. Тонкая рука протянулась к нему: он различил ладонь. То, чего он желал видеть, обладало всегда особой притягательной силой, подчас непреодолимой. И должно быть она заметила это, что он – закрыв лицо руками – подглядывал, когда она раздевалась.
Старик вперил взор в женщину, тянущую из него жизненную силу и то, был дивный сон его любви. Он не в силах был крикнуть.
«Неужто жизненная сила черепа, – думал он, – вступила в союз с живой головой? Действительно ли передо мной Лили? Да, и в том я убеждён!»
Никаким усилием воли он не желал заставить себя оторвать взгляд от светловолосой женщины.
– Из уст твоих исходит не пустословие, – сказал он. – Ладони твои облагорожены. Ноги мои сгибаются, чтобы совершить высшее и обследовать твою глубину – тот мрак ночи, за чертогом которой капище великой тьмы.
– Платье моё, милый, – отвечала жрица любви, – тень сумерек, а её адетон поражён чувственностью. Моё ложе – глубина пропасти. Моё жилище – ложе тьмы и в ночной тьме этой моё владычество. На основании мрака я располагаю своё жилище, где проживаю под магалией>25 безмолвия, в освещении вековечного лунного пламени Тин_ниТ. И нет у меня удела среди тех, кто ярко светит. Горе мне, обладающей таким несчастьем, ибо пути мои – пути смерти. Стезями страдания являются мои слёзы, колея судьбы напоминает о смерти. Входящие во врата не вернутся и все обладающие вратами смерти сойдут в бездну. И нет возможности успокоить себя. Ноги вечно не торопятся, глаза не бросают мимолётные взгляды в разные стороны и веки не приподнимаются игриво, чтобы взглянуть на мужчину и заставить его споткнуться об избранницу праведности. Глаза её не бросают взгляд на мужчин что бы обольстить чадодейкой, чтобы подступились к ней и шествовали рядом, чтобы направились к пропасти её родника, чтобы обольстились женщиной.
Хочу предупредить читателя, что Алорк был здравомыслящим человеком. Что тут поделаешь? Ведь не мог человек устоять, когда бесчисленные жрецы убеждали его мужество идеями, которые мифом, слухом и сном проникали в сердце и грели кровь. Мужество его должно было подвергнуться такому безжалостному испытанию, как правдивость того времени.
Череп теперь лежал ближе к краю стола, но он двигался его рукой и обе руки его переместили череп ещё ближе! Холодный порыв ветра ударил в лицо, бумажные листы на столе зашуршали. Резко очерченная тень сошла с черепа и кость его белесо осветилась луной. Холодный луч разрушил сковывавшие его чары, расколол безмолвие и одиночество, рассеял сон и вернул к рассуждениям мужество Великого Писаря.
Он внимательно читал:
В 6640>26 лето от Сотворения Мира в Звездном Храме
