Последнее время, правда, здесь затишье. Но хаос видит, ненадолго.
Внезапно в стороне, у рощицы, мне почудилось движение. Я пригляделся. Вот, накаркал!
– Думаю, мессир граф, – сказал шкипер. Глаза у него слезились, хоть и не так сильно, как у рядовых «мокроглазых». – Скоро… кхм… скоро все будет готово…
Я посмотрел на этого идиота. На его дурацкий берет, на камзол, потемневший в под мышках. Потеешь, бедняга? Это еще цветочки.
Потом взял шкипера за плечо и развернул лицом к приближающейся опасности.
– Видите рощу, шкип? А всадников видите? Похоже, наша «срочная остановка» получила объяснение…
Из рощицы выскочили один, два… пятеро! – всадников и галопом направились к поезду. Застучали копыта. Засада! Триста шагов, двести пятьдесят, двести… Кажется, никто еще ничего не понял. Ближайший всадник вскинул руку… грохот. Белый дым. Всадник проскочил облачко, оставив дым позади. Свистнула пуля. Далеко в стороне, кажется. С такого аллюра попасть можно разве что случайно.
Бах! Ба-бах! Остальные четверо выстрелили. Почему не отвечает охрана поезда?
Вжик, вжик. Пули!
Шкипер открыл рот. Закрыл. Пригнулся и бросился к голему.
Струсил?
Ремонтники оставили инструменты и побежали через насыпь – я успел увидеть только их коричнево-желтые спины. У выщербины, рядом с глиняной формой, остался ящик со свинцовыми брусками. Котел скатился с насыпи, огонь погас.
Хаос подери! Я так точно опоздаю.
– Ах! А-а-а…
У вагонов медленно, но неуклонно поднимается вой. Крик в толпе – это огонь, охвативший валежник. Толпа вспыхивает и разгорается – тем быстрее и жарче, чем больше в ней людей. Пока в этом вое еще можно различить отдельные голоса…
– Люди добрые! Спасайся, кто может! Убивают!!!
– Вещи мои, вещи!
…но скоро они утонут в едином «а-а-а».
Идиоты.
У меня засосало под ложечкой. Ладони вспотели. Я обнажил шпагу, воткнул ее в землю и взялся за пистолет. Ничего. Я, когда напуган, стреляю лучше.
Вон тот, в шляпе с белым пером – будет первым.
Я плавно поднял руку… сейчас, сейчас, всадник окажется на мушке…
– Feuer![2] – прозвучала команда, неожиданно легко перекрыв вой толпы. Охрана поезда, ландскнехты, подпустила нападающих поближе и дала залп.
БА-БАХ!
…Если опоздаю – Лота вырвет мне ноги.
Грохнуло, строй ландскнехтов окутался дымом. Всадники дружно свернули, поскакали вдоль поезда. Приближаясь к голему. Ко мне. К рваной дыре, остановившей поезд. Все пятеро живы. Бывает, хаос меня побери! Я зарычал. Солдаты, оставшись позади нападавших, деловито перезаряжали аркебузы.
Я вновь прицелился, теперь уже в приближающего всадника. Давай, Белое Перо, я уже вижу твои глаза. Давай, маленький. Ближе. Еще ближе.
Надо будет перечитать письмо. Лота…
Я нажал на спуск. Выстрел!
Резкий запах пороха. Дым защипал глаза.
…И промах.
Тот, в шляпе с белым пером, продолжал скакать, как ни в чем не бывало. С такого расстояния я видел его зубы, оскалившиеся в улыбке.
Или это гримаса ярости?
Проклятье! Я перекинул пистолет в левую руку – наподобие дубинки, правой выдернул из земли шпагу. Не слишком хорошая защита против конного бойца, но лучше, чем никакой. Зашипел сквозь зубы. Раскаленный ствол жег ладонь, но пистолет я не выпустил. Приличная длина, рукоять, утяжеленная свинцом, хороший баланс – для уличной драки в самый раз.
Как говаривал один мой знакомец из Гильдии Ангелов…
«Не пора ли проломить кому-нибудь череп?»
Словно почувствовав перемену в моем настроении, Белое Перо пришпорил коня. Теперь уже сомнений не оставалось – ко мне. Остальные всадники проскачут шагов на тридцать дальше.
