Селенье будто бы пред ним.
Картиной поражен такою
Стоит Дикмир вдали один.
Селенье было без сомнений
(Со слов отца, так понял он)
В плену чарующих видений,
Отцовский дом и горный склон.
Дикмир к селению стремится,
Но близ к селенью подойдя,
Бурливой суете дивится,
На площадь шумную глядя.
Посредь селения толпятся
И стар, и млад – веселый ряд.
Глядят как удальцы стремятся
Собрать в поход лихой отряд.
К подножью снежного Башлама
Готовят молодцы коней.
Горды своими скакунами,
Но кони снежные верней.
Стоят в сторонке молодицы,
Как серны горные стройны,
Глядят на юношей девицы
И выбором своим горды.
Вот их избранники умчались,
К Башламу снежному спеша.
Девицы юношам желали
Поймать волшебного коня.
А ветер бурки развевает
Так словно крылья у орла.
И юность с ветром затевает
Извечный спор, вперед летя.
У башень боевых лишь тихо
Сидеть остались старики.
В года былые так же лихо
К Башламу мчались и они.
Чаруя вечными снегами,
Вдали уж блещет и Башлам.
В подножье с пышными цветами,
Питая жизнь дает лугам.
Вот шум в мгновенье затихает,
Идет чрез площадь он один.
Лишь старикам добра желает
В знак уважения седин.
В глаза красавиц удивленных
Не стал лишь юноша глядеть.
Спешит от глаз недоуменных,
Оставив озорниц глазеть.
Но девушки ему вдогонку
Смеются, шутят, мечут взгляд.
Лишь для приличия в сторонку
Лукаво все ж они глядят:
– Красавец, нас не замечаешь,
И зря на нас ты не глядишь!
Куда поплелся ты хоть знаешь?
Куда беспечно так спешишь!
Куда тебе тягаться с ними,
Пешком поплелся ты куда!
Несет тебя неотвратимо
К позору славному… Куда!
Красавец, ты б остался с нами
Пока вернутся женихи.
Утехой был бы и забавой
В селенье нашем погости.
Мы для тебя устроим ловзар
И в танце лихо закружим.
Ты проявил бы в танце ловкость
Чем по чужим горам кружил!
Дикмир ответить не желает,
Слова не стоят ничего.
Улыбку ветерок срывает
Лишь дуновением с него.
Уже спешит туда к Башламу
Тропой средь леса напрямик.
Лишь грусть вверяет он туману,
Что над ущельями притих.
Уж дальше синева Башлама
Блистает шапкой ледников,
Вершины снежными цепями
Венчают острие хребтов.
Дикмир идет и днем и ночью
Среди лесов по кручам гор.
Усталость гонит твердо прочь он,
Могучим шагом был он скор.
Дыханье снежного Башлама
К подножью тянет с вышины,
Смещаясь с синевой тумана,
Спускаясь к прелестям лесным.
Уж все кругом прохладой дышит,
Дикмир снегов соседство зрит.
И свежесть водопада слышит,
И чуя цель к лугам спешит.
На третий день Дикмир восходит
На кручу, дальше уж Башлам.
Стоит, с тропы он глаз не сводит,
Где гуща леса льнет к скалам.
Ему навстречу поднималась
Толпа на взмыленных конях,
К Башламу нынче что умчалась,
Так лихо гордостью горя.
На брови сдвинуты папахи,
Стыдом задымлены глаза.
И словно ожиданье плахи
Им возвращенье без коня.
Одно лишь горцам утешенье:
Доселе не было еще
(поверим им мы без сомненья),
Чтоб совладал хоть кто с конем.
Из горцев, что не знают страха
Никто коней не усмирил.
Сосед ли, гость с чужого края
Победой спор не завершил.
Ведь равных нет коням Башлама,
Сынам снегов и ледников.
В глазах огонь и в сердце пламя
У тех волшебных скакунов.
Забыв обиду пораженья
Вдруг горцы давятся смешком.
Стоят с улыбкой сожаленья,
Увидев юношу пешком
Дерзнувшего идти на спор
С конем подобным ветру, буре,
Снегов лавине снежных гор
Иль бешенной волне в Аргуне,
Несущейся с горы Башлам,
Иль сорванным с горы скалам.
Избавить от беды желая,
Дикмиру юноши кричат:
– Пришелец, ты куда спешишь
И в даль туманную глядишь!
