– Дело было на Васильевском острове? – деловито уточнила тетушка.
Туман в ее глазах рассеялся, она готова была решать поступившую задачу.
Ей не привыкать. В свое время тетя Ида много лет успешно руководила конструкторским бюро, где в условиях гонки вооружений проектировали подводные лодки.
Я кивнула:
– Да, на Ваське, у метро.
– Там неподалеку одна большая картинная галерея и несколько мелких. – Тетушка сходила к серванту, взяла блокнот и ручку, стала делать записи. – Возможно, ваш юный китаец предлагал в них свое произведение к продаже или, наоборот, сам купил там это полотно. Тогда у менеджеров могут быть его контакты. Значит, первое, что нужно сделать, – обойти окрестные галереи и салоны…
– Это второе, – не согласилась с ней Марфинька. – Первым делом нужно снова наведаться в ту вашу фастфудную. Может, китайский юноша просто забыл там свою картину, тогда он за ней вернется. Оставите этот шедевр персоналу…
– Они не возьмут! – помотала я головой, вспомнив реакцию охранника и уборщицы. – Придется картине подождать воссоединения с хозяином в каком-то другом месте. Я думаю попросить Кружкина, пусть временно приютит полотно…
Тетушка молча протянула руку и перстеньком черненого серебра затейливо постучала по батарее.
– Азбука Морзе – «Свистать всех наверх!» – пояснила я специально для Коляна, остальные были в курсе принятой в этом доме сигнальной системы.
Вася Кружкин спустился к нам через пять минут. Мы успели накрыть стол к чаю и надежно нейтрализовать кота, выдав ему двойную порцию корма. Вася успел причесать кудри и бороду.
Тетушка, которая свято чтит законы гостеприимства, не позволила нам озадачить художника сразу, пришлось дожидаться окончания чаепития. Зато потом мы быстренько убрали со стола и даже не стали мыть посуду, спеша перейти к делу. Точнее, к телу. Еще точнее – к фрагменту тела.
Картину снова выложили на стол, и Кружкин на нее засмотрелся.
Я поторопила его:
– Ну? Что нам скажет художник?
– Ах, как это по-нашему, по-питерски! – сказал художник с умилением в голосе.
– Вот уж не думал я, что и ты, Вася… – начал шокированный Колян.
– В смысле? – перебила я его.
– Ну, тут же два в одном: обнаженка с расчлененкой, – пояснил Кружкин.
– А-а-а…
Все посмотрели на полотно с новым – опасливым – интересом.
– Думаешь, натурщик не был целым? – уточнила тетушка, тщательно подбирая слова.
– Да нет же, посмотрите на цветовую гамму: тут нет ни красного, ни синего, – вмешалась Марфинька. – Я думаю, натурщик был жив и здоров. Просто он не поместился в раму весь, целиком. Крупный очень.
Я отметила ее одобрительную интонацию, но зафиксировалась на другом:
– Кстати, да. Я уже чуть раньше думала, что это вряд ли китаец. Великовата натура.
– Вообще ничего особенного. – Колян насупился и стал заворачивать бумажные лепестки обертки, закрывая от наших взглядов картину.
– Погоди, мы еще не закончили, – остановила его тетушка. – Давайте думать, какие имеются версии, соображения, предложения?
– Я вот что думаю: может, китаец нарочно вам это подбросил? – выдвинул свою версию Кружкин. – Вы же только что были на вернисаже в «Худмузе» и, наверное, как раз обсуждали его за едой?
– Конечно, обсуждали. А что?
– А то, что он вас услышал и понял: перед ним истинные ценители прекрасного, вот и решил подарить вам картину. Может, он как раз таким сюрпризным образом несет свое искусство в массы. – Василий откинулся на стуле, очень довольный сделанным умозаключением.
