Игорь заржал… А состояние у меня было именно такое. Я отзвонил Костету, тот назвал адрес какого-то кафе. Через тридцать минут мы были на месте. Я не то что ссал, я с-с-с… так сказать будет правильнее. Игорь достал ствол. Тут у меня точно полилось. «Бля, куда я влип?» Х5 и второй гелик оттормозились где-то в стороне. В общем, я их не видел. В общем, я боялся.
– Короче, идешь туда, стоишь и ждешь. Как чурки появятся, выйду я базарить. Понял?
– Угу…
– Че «угу»… Понял, говорю? Побыстрее сделаем, побыстрее со своей подругой встретишься. Пока меня нет, стой, гривой кивай, мол, на все согласен. Как выйду, пиздуй сразу в машину. Понял?
– Да понял. С подругой-то точно увижусь? – съехидничал я и пошел к кафешке.
Там отзвонился Костяну. Через минуту вывалились три штуки. Я был настолько уверен в себе, что, похоже, они чувствовали это. Один полез обниматься, и я любезно отошел в сторону.
– Здравствуй, брат, – начал он.
– Привет.
– Смотрю, за ум взялся, правильно мыслить стал.
– Типа того, – ответил я, думая: «Где же Игорь, блядь».
– Ну что, мы сегодня отдыхаем, так что грев вперед очень даже кстати. Если хочешь, можешь присоединиться, брат мой.
Я видел, как во двор въезжают наши две машины, поэтому ответил дерзко:
– Да ладно, хорош… с тобой люди вон хотят поговорить.
Направился в сторону машины, откуда уже выходил Игорь, передергивая ствол.
Разговор у них длился минут пятнадцать. Сначала на повышенных, а потом эти только слушали, что до них хотят донести.
– Ну все, Тимур, решили твою проблемку, – начал Игорь в машине, когда мы уже тронулись.
– Спасибо.
– Че спасибо? На днях они тебе подвезут двадцатку за товар и, так сказать, за моральный ущерб. Десятку оставишь себе, десятку мне отдашь.
– Да мне не надо…
– Нет, Тимурыч, мы теперь единое целое. Пятьдесят на пятьдесят, как говорится.
– В смысле?
– Теперь, Тимурыч, бизнес общий, 50 твоих, 50 наших. И играть теперь поболее будем. Пол-Москвы тебе отдадим. Усек?
– Усек, – ответил я, думая: «Во я влип». – К подруге-то к девяти успеем?
– К подруге всегда успеешь. Такова жизнь! И не вздумай кинуть, Тимур, не прощу.
– Даже в мыслях не было…
«Вот так, хуякс, и из одной дыры в жопу», – подумал я, подъезжая к дому. По дороге я позвонил Любе раз двадцать, она, естественно, не отвечала. Парни уже звонили – опаздываем. Честно говоря, ехать на оупен совсем не было желания, но представив, что мысли о Любе и прочих проблемах ускорят мое схождение с ума, я накинул легкую ветровку и запрыгнул к парням. По дороге написал Любе смс: «Прости, так получилось, я все объясню».
Тридцать километров по Можайке удались, мы с Михеем съели бутылку вискаря на заднем сиденье. Макс выдул, наверное, полграмма и рассказывал свои стишки-шуточки типа:
Замороженные сиськи на подносе у меня,
Замороженные сиськи,
Вот такая вот хуйня.
После бухла я обычно забывался и становился веселым оторвой. Только вот тогда что-то не получалось. Я думал только о ней. Но при этом не делал вида, ржал и выглядел довольным. Представьте себе на секунду, что значит заставлять себя выглядеть счастливым, когда сердце от тоски умирает. Как мне хотелось просто рассказать все парням и выпить еще одну бутылку за этим делом. Мы подъехали, а значит, никаких задушевных разговоров.
– Бля, пробка, что ли, на въезд, – начал Макс.
Пробка действительно была где-то километр. Стоять не хотелось, но радовало, что туса, судя по народу, обещала быть крутой. Издалека доносился мощный звук низких частот.
