– Это ещё почему?
– У неё нет этого белого пятнышка на лбу, как у Ласки.
– Да, Ласка у нас, как Царевна Лебедь у Пушкина – во лбу звезда горит. А эта чисто гнедая…
– А жеребушка не будет такая же тупая и противная, как телята?
– Почему телята противные?
– Ну ты же всегда говоришь, что они противные. Что они слюнями тебя пачкают и вёдра с молоком проливают.
– Жеребята умнее. Но телята тоже хорошие, просто глупые. Вон, слышишь, как уже мычат в стайке, надо открывать и поить их… И коз надо выгнать на пастбище из козлятника…
Спустя несколько дней Динка также разглядела и тёмные огромные глаза Малышки. Эти глаза отливали фиолетовым цветом и с надеждой смотрели на дверь телятника, когда Ласка находилась на пастбище. Малышку кормили травой дома, а её мать выпускали погулять, оставляя жеребёнка в загоне, чтобы лошадь не уходила далеко и не терялась – спустя несколько часов вымя Ласки нагрубало, и она сама приходила домой покормить свою дочь. Динка не любила кормить Малышку в отсутствие Ласки, потому что когда девочка входила в загон, жеребёнок сначала резко бросался к калитке, а потом разочарованно отходил.
– Бедная Малышка. – Девочка ставила мешок с травой и принималась обнимать лошадиного ребёнка. – Тоже противные телята наступают тебе на ноги? Тоже скучаешь по маме? Тоже твоя мама не всегда рядом? Но не переживай, она придёт, и вы будете спать вместе.
В один из августовских вечеров, когда мать почти уже закончила дойку, она на секунду оставила ведро с молоком под коровой и крикнула отцу
– Кто-то там ошивается рядом с Лаской! Мужик какой-то! Ты бы глянул!
Динка сидела у калитки коровника и заметила, как мать поправила платок, а потом всплеснула руками – корова поставила ногу прямо в ведро и пролила всё молоко.
– Да кому нужна твоя кляча! Придёт сама, – отозвался отец с огорода и продолжил болтать с соседом через забор.
Мать взяла другое ведро у калитки с загоном и вернулась к дойке.
– Мамочка, давай вместе сходим, – Динка заглянула через щель в заборе коровника. – А то вдруг её угонят…
– Надо додоить, а потом сходим, доча… А то мастит у Зорьки будет. То молоко негодное, но телятам хоть подойдёт. – Грубые потрескавшиеся руки матери выдавливали струи тёплого молока.
Через несколько минут мать с полным ведром и Динка с ведром молока для телят поплелись к дому мимо огорода. Отец уже наговорился с соседом и возился во дворе с мотоциклом, насвистывая себе под нос. Его кепка съехала набок, а руки были в мазуте. Мазут заляпал его камуфляжные штаны и старую застиранную джинсовую рубашку.
– Ласку-то видел? – обронила мать, поставив ведро на землю. – Я, как додоила, больше не видела её. Она же недалеко была. Тебе с огорода-то лучше видно было, кто там ходил около неё…
– Сейчас съезжу, посмотрю, видишь, мотоцикл сломался.
– У тебя вечно что-то ломается, я сама схожу.
– А потом до ночи будешь сепарировать и мешать спать. Я сам сгоняю.
Мать посмотрела на него уставшими глазами, подняла вёдро и медленно зашагала дальше.
Динка сидела на стуле с кружкой парного молока и наблюдала, как мать черпала ковшом молоко из ведра и наливала в сепаратор. Гул сепаратора заполнял весь дом, а на столе появлялось всё больше банок со сметаной. Дверь сеней хлопнула, мать вздрогнула и пролила молоко на фартук. Динка перестала болтать ногами и притихла, уставившись на вошедшего отца.
