DISHONORED: Порченый - страница 2

Узник осмотрел простирающуюся перед ним ледниковую долину. Пропасть, над которой он стоял, резко обрывалась вниз не меньше чем на тысячу футов. Этот утес казался жутким черным наростом среди бескрайних, ослепительно белых пустошей, где земля сливалась с небом, а горизонт был лишь грязно-серым пятном, маячившим в уголках его глаз.

За обрывом простиралась глубокая и широкая долина, покрытая плотно утрамбованным снегом, по краям которой поднимались высокие зубчатые стены из огромных ледяных глыб, сиявших такой глубокой синевой, словно это был не лед, а сапфиры.

Кое-кто считал, что это настоящее чудо света, пейзаж неописуемой красоты. Это ледяное поле открыли сотни лет назад и с тех пор не единожды запечатлели на картинах, но даже гравюры в географических талмудах, собранных в Академии натурфилософии в Дануолле, не могли передать всей невероятной красоты этой местности, от которой захватывало дух.

Это место было ключом.

Узник плотно замотал шарф. Широкие поля его шляпы подрагивали на ветру. Он отвел защищенные красными стеклами очков глаза от долины и посмотрел на своего последнего пленника, скрючившегося позади него на снегу. Несчастный поднял голову. Может, он почувствовал, что момент настал, даже несмотря на то что его мысли путались, плавая в море сумятицы и безумия. Так действовала магия Узника – магия, которая позволила ему выбраться из лагеря и поможет выбраться из тундры и вернуться в мир, в цивилизацию.

И отомстить.

Глядя на собственное отражение в снежных очках своего повелителя, последний пленник пошевелил губами, как будто желая что-то сказать, но не произнес ни слова. Стоя на коленях в снегу, пленник, бывший лагерный надзиратель, раскачивался из стороны в сторону, словно очарованный собственным искаженным отражением. Но его взгляд был расфокусирован, зрачки превратились в черные точки, кожа на лице покраснела и огрубела от холода и ветра, который завывал без умолку.

Узник под шарфом улыбнулся.

Магия, аура, не рассеивалась.

Его спасение было близко.

Свободной рукой, не прикованной к концу цепи, он, не снимая перчатки, скользнул под толстый воротник шинели несчастного. Еще даже не коснувшись ножа, он почувствовал тепло, исходившее от двух его лезвий. Вполне возможно, подумал он, ему не нужны были ни шинель, ни шляпа, ни шарф. Вполне возможно, у него не было необходимости убивать того надзирателя, только чтобы забрать его одежду.

Но это было неважно. К тому же, ему понравилось первое убийство. В этой смерти было даже некое удовлетворение – слабое, но оттого не менее приятное. Возможно, потому что это был первый вестник мести, первое военное выступление против его гонителей.

Первая смерть из многих, что последуют за нею.

Узник вытащил нож из-за ремня, и взгляд зачарованного пленника тут же метнулся к лезвиям и остановился на них. Несчастный во все глаза смотрел, как они сияют золотом, вбирая холодный свет солнца и превращая его в нечто совершенно другое – в электричество, мерцающее за его закрытыми веками, в отражение огня, Великого пожара, который бесчисленное количество лет назад положил конец одному миру и дал начало другому.

Нож в ладони Узника источал тепло, и это тепло разливалось по руке и согревало все его тело. Казалось, он погружается в удивительный вулканический источник из тех, что то и дело встречались в тундре и снабжали лагеря теплом и энергией.