– Ты, Малой, не дрейфь, это дело обычное, – сказал Шарсан. – Ты ведь только неделю здесь, можешь сразу послать его подальше.
– Ну да, «подальше»! Ты ему насоветуешь, господин танкист, – покачал головой Ветлок. – Напротив, Малой, больше слушай и меньше говори, если ничего не вспоминается, а то ведь они тебя запросто в тардионы запишут – у них это быстро. Не нужно ничего выдумывать, что помнишь – говори, а не помнишь – разводи руками.
10
На стене постукивали часы с большим красным циферблатом, длинная стрелка, отсчитывая секунды, перепрыгивала с деления на деление, но делала это как-то неуверенно, нервно подрагивая перед каждым прыжком.
Сидевший за столом офицер поднял на Джека глаза и удивленно вскинул брови, как будто только сейчас заметил вошедшего и тот не стоял у двери уже целую минуту.
– Кто таков? – спросил офицер и потер выбритый до синевы подбородок.
– Я из сто двадцать второй палаты, сэр. Меня здесь зовут Малой.
– Что значит Малой?
– Просто так назвали, наверное, из-за моего возраста.
– Ну а зовут-то тебя как? Имя у тебя есть? Вот меня зовут капитан Блинт Лупареску.
– А меня – пациент Малой, сэр, – ответил Джек в том же тоне.
– Так! – произнес Лупареску, вышел из-за стола и приблизился к стеклянному шкафу с множеством пробирок, бутылочек и пузырьков с надписями по-латыни.
Этот кабинет использовался им нечасто, и больничная администрация размещала здесь часть своих запасов.
– Ты латынь знаешь? – спросил капитан, бегая глазами по этикеткам пробирок.
– Не думаю, сэр.
– Вот и я не знаю. А как бы нам это сейчас пригодилось…
Капитан отошел от манящей витрины, вернулся за стол и снова посмотрел на стоявшего перед ним пациента.
– Итак – ваша фамилия, имя и место рождения, – произнес он и взялся за карандаш, готовясь записывать.
– Пациент Малой, сэр, – повторил Джек.
– Так!
Капитан положил карандаш и сложил руки на столе.
– Значит, ничего нового не вспомнил?
– Нет, сэр, если бы вспомнил, обязательно бы сказал. Можно я сяду, а то бок жжет…
– Садись, только стул отодвинь подальше, очень уж от тебя воняет…
– Это из-за мази Яблонского, сэр. Но она очень помогает.
Джек взял от стены стул, поставил на середину комнаты и сел.
– Итак, пациент Малой… М-м-м… – Капитан вдруг замотал головой, словно хлебнул слишком горячего чая.
– Что такое, сэр?
– Не нравится мне такое название. Давай как-то тебя поименуем, скажем ну… Отто Тирбах!
– А почему именно так?
– Ну, придумай свой вариант временного имени…
– Пусть будет это, сэр, вполне себе нормальное имя. Только как мы покажем, что оно временное?
– Очень просто, парень, я вот тут напишу: «так называемый Отто Тирбах». И дело в шляпе. В официальных документах ты будешь «так называемый», а в беседе просто Отто Тирбах. Годится?
– Да, сэр, большое спасибо.
– Не за что, – усмехнулся Лупареску. У него на это имя были собственные планы по улучшению эффективности своей работы. Пока же ему этой эффективности как раз и не хватало, сам полковник Кнутс сказал ему об этом два дня назад в ресторане «Гоферштейн». Полковник был сильно пьян, но излагал очень четко. Он сказал: «Блинт, ты отличный парень и можешь выпить какую угодно дрянь, даже не поморщившись, но в работе ты полный конь, в том смысле, что ты совершенно не валяешься…»
А Блинт возьми да и спроси: «Так что же делать, сэр? Как спасти положение?» На что полковник ответил: «…повысь эффективность, Блинт, а не то тебя отправят гайки крутить, ведь ты же инженер-механик…»
