В феврале 1956 года состоялся XX съезд КПСС, сыгравший роковую роль в истории нашей страны. Первые 19 заседаний ничем не отличалась от предыдущих партийных форумов. Каждый оратор традиционно начинал с восхваления ЦК КПСС, а заканчивал самоотчетом, без какой-либо серьезной критики недостатков. Получалась этакая картина всеобщих успехов и достижений.
Однако делегаты почувствовали приближение грозы. Микоян резко раскритиковал сталинский «Краткий курс», отрицательно оценил литературу по истории Октябрьской революции, Гражданской войны и советского государства. Брат Микояна, авиаконструктор, делегат съезда Артем Иванович Микоян рассказал Анастасу Ивановичу о негативной реакции зала в ходе его выступления. Большая часть делегатов осудила выступление Микояна. Неслучайно и то, что оно почти не нашло поддержки входе прений. Исключением стало лишь выступление академика А. М. Панкратовой. Она, как и Микоян, говорила о фальсификации исторических фактов в научной литературе.
Во время работы съезда в адрес его президиума поступила телеграмма от руководителя партийной организации Коммунистической партии Чехословакии в городе Теплице: «Я не согласен с выступлением правого Микояна, которое является оскорблением светлой памяти Сталина, живущей в сердцах всех классово сознательных рабочих, и будет с радостью воспринято всей буржуазией. Нас воспитал Сталин».
Свою речь Хрущев начал со ссылок на статьи и письма Ленина о Сталине. В них, естественно, не было серьезных обвинений, а лишь деловая критика.
«Если в первые годы после смерти Ленина партийные съезды и пленумы ЦК созывались регулярно, то потом, когда Сталин начал все больше и больше злоупотреблять своей властью, эти принципы стали грубо нарушаться. Это было особенно очевидно в течение последних 15 лет его жизни. Разве можно считать нормальным положение, что между XVIII и XIX съездами прошло 13 лет, за которые наша партия и страна пережили столько важных событий? Эти события категорически требовали, чтобы партия приняла решения, относящиеся к обороне страны во время Отечественной войны и к строительству мирного времени, начавшемуся после войны.
Но даже и после окончания войны съезд не созывался в течение семи с лишним лет.
Пленарные заседания ЦК почти совсем не проводились. Достаточно упомянуть, что в течение всех лет Отечественной войны не имел места ни один пленум ЦК. Правда, была попытка созвать пленум ЦК в октябре 1941 года, когда члены ЦК были созваны со всей страны в Москву. Они ждали два дня открытия пленума ЦК, но напрасно. Сталин не пожелал даже встретиться и поговорить с членами ЦК. Этот факт показывает, насколько Сталин был деморализован в первые месяцы войны и с какой надменностью и пренебрежением он относился к членам ЦК»[2].
Этим дорогой Никита Сергеевич опровергает свои дальнейшие измышления, что якобы какая-то мифическая «партия» руководила войной, а вот ГКО во главе со Сталиным, Молотовым и Берией только всем мешал и систематически допускал грубейшие ошибки.
Какой мог быть пленум в октябре 1941 года, да еще без санкции Сталина? Практически все партийное руководство находилось на фронте или участвовало в управлении оборонными предприятиями. Кто их мог отозвать с фронта и заводов?
Говоря о терроре Сталина, Хрущев сравнивал его с «белым и пушистым» Лениным. Хотя массовые репрессии начались именно при Ильиче. Да и сам Хрущев был лидером в расправах над «врагами народа» в Москве и на Украине. Об этом в 1956 году знали десятки тысяч людей. В тысячах библиотек еще хранились разгромные речи Хрущева с призывами к массовым репрессиям. Но Хрущев нагло лгал и валил все на Сталина, прекрасно зная, что каждого, кто обвинит его лично, ждет концлагерь.
