«Только не как тогда! Только не как тогда!.. – билась в голове мысль. – Только…»
Первое соединение прошло нормально. Второе. На третьем меня тряхнуло сильнее, но не скинуло. Повезло.
Когда внизу вода сменилась песком, я отстегнулся и кубарем покатился по берегу, гася скорость. Вскочив, обернулся к преследователям, оставшимся на той стороне довольно приличного – двести на триста метров – пруда. Диверсанты, сообразив, что добыча вот-вот уйдёт, уже начали спринтерский забег вокруг водоема. Так что мне ничего не оставалось, как самому рвануть стометровку к опушке. Зигзагами. На всякий случай.
Пробежав мимо столба, к которому была привязана проволока, я обернулся на шум двигателя. Увиденное прибавило сил – на перехват летел милицейский «уазик». Хотя летел – это сильно сказано: по целине особо не разгонишься. Но всё равно пришлось наддать.
В итоге к растущим на опушке кустам я успел первым и тут же ушёл вправо, все дальше углубляясь в лес. Теперь шансы британцев поймать меня приблизились к нулю. В зеленке я царь и бог. Можно было снизить темп и подумать.
Вообще, ситуация сложилась крайне странная. Противник действовал по плану, явно сляпанному кое-как, на коленке. Почему? Что такого произошло в большом мире, что они решились на такое?
Остановившись, я вслушался в лес. Судя по звукам, преследователи развернулись в цепь и углубились в чащу. Ну-ну, удачных им поисков. Как гласит старый армейский принцип, не нужно, чтобы они что-нибудь нашли, нужно, чтобы за…лись. А пока джентльмены упорно стремятся к указанному состоянию, можно и навестить одну из заготовленных на подобный случай нычек.
Мой ближайший схрон находился в Михайловке, лесной деревушке на пять домов. В одном из сараев бабы Мани, которой я время от времени помогал за это по дому. Дорога туда заняла почти два часа – пришлось делать крюк, обходя болото. В деревне все было как обычно – редко гавкали собаки, кудахтали куры, где-то визжала свинья… В общем, чужие тут точно не появлялись. Но на всякий случай светиться не стал. Тихо пробрался вдоль околицы к сараю, открыл одну створку дверей, проскользнул внутрь. Скинув брезент, выкатил мопед – старенький, но еще годный на многие подвиги во славу меня. Взобравшись под крышу, отвязал от стропил рюкзак с НЗ. Спустившись, завел своего железного коня и, подождав, когда он прогреется, дал газу.
Подвернувшийся случай я хотел использовать на все сто процентов, а то нельзя, это нельзя… Любую просьбу оформлять рапортом, чёрт знает сколько ждать решения и в итоге получать… н-да. Попросился съездить летом в Сочи – месяц тянули, а потом отказали. Мои лазанья по здешним лесам – якобы одиночные, но за каждым кустом то охотники, то грибники. И все – с армейской выправкой. Надоело! Поэтому сейчас о возвращении и речь не шла: нет уж! Не умеют по-хорошему – получат как всегда.
О диверсантах даже не думал: судя по появившимся в небе вертолётам, им сейчас не до ловли. Самим бы ноги унести. Так что, выбравшись в конце концов на шоссе, я нагло доехал до ближайшей станции, где закатил мопед в подошедшую электричку: погуляю пару месяцев и вернусь. Может, к тому времени мои кураторы чуток поумнеют.
Не забыть бы только сообщить Селиванову, что со мной все в порядке.
Селиванов – старший куратор. Именно он курирует все мои контакты и охрану. Убитый мной полковник отвечал только за связь, то есть передавал все, что я хочу и что хотят от меня.
