Он коснулся высеченной в камне спирали – знака Воздуха, но ничего не произошло.
– Что же делать, – в раздумье прошептал он. – Наверняка нужно прочесть заклинание, только какое? Джой ничего мне не говорил об этом…
Ладимир, насмешливо сощурившись, наблюдал за ним.
– Попробуй другие знаки, – посоветовал он. – Если бы алтарь Воздуха открывался знаком Воздуха, это было бы слишком просто.
Знаки Воды и Огня – две извилистые полоски и круг с лучами внутри, похожий на колесо, – ничего не дали. Не очень веря в успех этой затеи, Артес коснулся ромба с четырьмя точками.
– Нет, – сказал он, поворачиваясь к Ладимиру, – это бесполезно. Должен быть другой способ…
Не слушая, Ладимир медленно встал, пристально разглядывая что-то за его спиной. Артес обернулся и обомлел.
Вместо гладкой каменной стены чёрным провалом зиял вход в пещеру.
– Отлично, сработало! – Артес уверенным шагом пошёл в пещеру. Ему не терпелось скорее закончить ритуал и вернуться к возлюбленной Мадлен.
Ладимир переглянулся с насторожившимися лошадьми и пошёл за ним следом, озираясь и прислушиваясь.
Стены пещеры были гладкими, как стекло, и отливали фиолетовым. Прямой коридор вёл все глубже вниз, воздух был на удивление свежим и чистым.
– Странно, где же Джой? – спросил Артес, которому надоело молчание.
– Не жалуйся на то, что одинок, друг одиноких и заблудших – Бог, – сказал Ладимир. Его глаза светились в темноватом коридоре.
– Успокоил, – прошептал Артес и громко сказал: – Надеюсь, что Бог приведёт Джоя сюда, иначе ритуал нам не пройти.
Ладимир хмыкнул, но вместо обычной насмешки раздалось уже ни с чем не вяжущееся четверостишие: «И пусть у гробового входа Младая будет жизнь играть, И равнодушная природа Красою вечною сиять» (А.С.Пушкин, «Брожу ли я вдоль улиц шумных…»).
Спутники дошли до конца коридора и попали в величественный зал, вырубленный в скале. Своды его терялись высоко над головой, по стенам стекали струи прозрачной воды, на земле вились причудливые узоры мха и лишайника. В самом центре зала, на возвышении, стояла огромная каменная чаша. Опытным взглядом человека, который отлично разбирался в камнях, Артес понял, что она сделана из сапфира, рубина, алмаза и изумруда. Камни каким-то образом были слиты воедино.
– Потрясающе! – воскликнул он. Седутре засветился необычным светом, и над чашей появилась туманная фигура женщины.
Артес отступил назад. Ладимир не тронулся с места; он лишь сощурился, и губы его исказила недобрая ухмылка.
– Приветствую вас, путники, – звучным низким голосом заговорила фигура и вдруг замерла. Туман немного рассеялся, и молодые люди увидели красивую высокую женщину, одетую в длинную тогу. Ее черные волосы достигали пят, а большие, фиолетовые глаза пристально всматривались в незнакомцев.
– Вы не маги, – заявила женщина.
Ладимир усмехнулся ещё сильнее, и под сводами пещеры полетел звонкий голос:
«Там, где с землею обгорелой
Слился, как дым, небесный свод, —
Там в беззаботности веселой
Безумье жалкое живет.
Под раскалёнными лучами,
Зарывшись в пламенных песках,
Оно стеклянными очами
Чего-то ищет в облаках.
То вспрянет вдруг и, чутким ухом
Припав к растреснутой земле,
Чему-то внемлет жадным слухом
С довольством тайным на челе.
И мнит, что слышит струй кипенье,
Что слышит ток подземных вод,
И колыбельное их пенье,
И шумный из земли исход!». (Ф.И.Тютчев, «Безумие»).
Артес посмотрел на товарища, убедился, что он явно говорил о себе, и попытался исправить ситуацию.
