— Это как уровни в игре: чем выше скилы, тем больше ответственности и возможностей. Но и многое и нельзя.
— Я не знала, что ты игроман, — усмехнулась и прошла к барной стойке, разделявшей гостиную от кухонной зоны.
— Игрок. В политике не игроманы, а игроки.
— Нет, все же игроманы, — возразила я, проверяя шкафчики. — О, капучино… — поморщилась, взяв в руку капсулы для кофемашины. — Ненавижу капучино.
— Я их заберу, — отмахнулся от темы кофе Женя и вернулся к прежней: — В каком-то смысле ты права. Политика завораживает и затягивает. И чем больше в нее погружаешься, чем больше знаешь, тем труднее вернуться назад, к прежней жизни.
— Новый вид наркотика.
— Всегда был и будет, — кивнул Женя. — Только отбор тут не естественный. И тебе придется поучаствовать в нем. В команде моего предвыборного штаба.
Я кивнула. Догадывалась об этом уже сама. И да, это было интересно.
— Тогда сегодня осваивайся тут, завтра с утра на работу. Кстати, в комплексе отличная консьерж-служба, свой ресторан, спортклуб с бассейном… Думаю, вечером нам надо будет посмотреть все получше. — Он развернулся, чтобы выйти из моих апартаментов, но повернулся ко мне вновь: — Забыл сказать. Моя квартира следующая.
— Замечательно, — улыбнулась я, подумав, что мне без разницы. Интенсивность работы для соседских отношений времени не оставляла. Так что хоть в соседней комнате. — Потом я прогуляюсь по городу. Была тут последний раз незадолго до смерти папы. Он здесь родился.
Женя кивнул, на полминуты задумался и, нерешительно почесав нос, неожиданно предложил:
— Катюш, как ты смотришь на то, чтобы провести вечер вместе?
Я пожала плечами:
— Почему нет? Когда еще доведется…
— Тогда до встречи.
Женя ушел, а я осмотрелась в квартире, сходила в душ, пару часов потратила на поход в ближайший торговый центр за парой новых костюмов и вечерним платьем. Вернувшись, сделала латте и бутерброд с маслом и икрой, села на диван и открыла новую книгу: «Сам себе психотерапевт: как простить себя и снова влюбиться».
***
Артем
Наташа была права в одном — сына надо как-то назвать. Но беда в том, что мы с Катей не строили планов на будущее и не выбирали нашему ребенку имя, хотя знали после УЗИ, что родится мальчик.
Но ведь она наверняка думала об этом, перебирала имена, примеряла их к отчеству…
Или в графе «отец» в свидетельстве о рождения стоял бы прочерк?
Нет, бред.
Или нет?
Ведь числиться матерью-одиночкой гораздо удобнее, когда отец женат на другой. Зачем Кате, знавшей, что я не собирался разводиться, нужно записывать меня отцом, а потом каждый раз обращаться ко мне по всякому поводу, когда нужны документы этого самого приходящего отца?
Наташа бы точно меня на месте Кати в отцы не вписала. Она до мозга костей продуманная. Но и Катя не простушка. Однажды она встретит другого и устроит свою жизнь. И будь сын с ней, тот другой наверное усыновил бы моего ребенка. Конечно, Кате было бы удобнее не вписывать меня в свидетельство о рождении.
Какой-то чужой мужик отобрал бы у меня право быть отцом моему ребенку…
Никогда не бывать этому!
Правильно я все сделал! Мой сын останется моим!
Пора просто выдохнуть и продолжать жить.
Я держал сына на руках и не мог на него насмотреться. Мое маленькое счастье. У меня в груди становилось горячо от любви к нему.
Правда, когда впервые его размотал из пеленок, был в шоке. У моего сына яйца были по колено, худые ноги с непропорционально большими ступнями и вообще он больше походил на ощипанного цыпленка. Это был такой шок для меня, что я потерял дар речи и бросился гуглить:
