- Мой король! – затараторил он. – Я ходил за настоем и…
Очевидно, это был лекарь. Витэан прервал его тираду повелительным жестом.
- Займись Ниэнель! – изрек он и величественной поступью направился к выходу.
Лекарь еще долго оставался со мной. Поил какими-то пахнущими сеном горьковатыми жидкостями, прикладывал к голове компрессы и без конца спрашивал, не ела ли я странных грибов, или ягод, или плодов, или трав (я вот корова, что ли, траву есть?), не болит ли у меня тут, а вот тут, а вот здесь, а вот там, а, может быть, болит где-то еще. В конце концов, мне захотелось, чтобы он от меня отвязался. И вот когда, надеясь отделаться от лекаря, я готова была выдать что-то вроде: «Не волнуйтесь так! Мое плохое самочувствие всего лишь побочный эффект перехода между мирами!» - эльф порекомендовал мне покой и сон и ушел.
Оставшись наконец одна, я, утомленная событиями сегодняшнего дня и вымотанная головокружением, тошнотой и слабостью, поддействием влитых в меня снадобий заснула, как только закрыла глаза.
Мне снился странный сон. Будто бы я лежу в каком-то шатре, разбитом в поле. Лежу и ненавижу.
Ненавижу!
Ненавижу…
Ненавижу все, всех и вся!
Ненависть!
Ненависть заполняет меня до самых краев сознания и, кажется, даже хлещет через край. Словно расплавленный металл, густая и тягучая, она разливается внутри, выжигая меня, причиняя мучительную боль. Ползет выше, проникает глубже, растекается шире. Словно живая, колышется и движется внутри меня. Тук-тук! Тук-тук! – барабанит мое сердце по ребрам. - Тук-тук! – и вдруг замолкает, пропустив удар. И я понимаю: ненависть заполнила и его.
«Убить! Я должна убить!» - проносится в моей голове.
Мягко и бесшумно поднимаюсь на ноги. В шатер сквозь отверстие в потолке, под которым установлен походный очаг с тлеющими головешками, льется серебристый лунный свет, поедая мрак. Видно, что здесь спят еще двое. В моей руке, излучая красноватое свечение, появляется длинный кинжал. Как вор, крадусь к одному из спящих.
«Убить! Растерзать! Уничтожить!» - шепчет в моей голове голос, непохожий на мой собственный. – «Ненавижу! Ненавижу!»
Медленно опускаюсь на колени перед спящей, отвернувшись от меня, фигурой.
«Убей его! Убей!»
Схватившись за эфес кинжала обеими руками, медленно, но решительно поднимаю его вверх, занося над жертвой, что так уютно и спокойно спит, укрывшись походным плащом с головой.
«Убей! Уничтожь! УБЕЙ!»
За секунду до того, как я обрушу кинжал, моя жертва, словно почувствовав опасность, пробуждаясь, стягивает с себя плащ. Я вижу, как лунный свет играет в золоте волос, вижу острое ухо…
Эльф медленно поворачивается на спину, обращаясь ко мне лицом. В широко раскрытых изумрудных глазах отражается красное свечение клинка...
- Витэан! – выкрикнула я и резко села в кровати.
Меня било мелкой дрожью, все тело покрыли капли холодного пота, сердце колотилось, пытаясь разломать ребра и вырваться из груди. Я тяжело дышала и оглядывалась по сторонам. Нет ни шатра, ни кинжала, ни короля рядом. Но главное: нет ненависти. Ее всепоглощающее безумие осталось во сне. Я в той же спальне, на той же кровати с балдахином. Сквозь распахнутую балконную дверь в помещение проникал чудесный аромат цветов и отголоски эльфийского пения.
Пытаясь успокоиться, встала с постели и обошла свои теперешние владения: на прикроватном столике нашла лампу, похожую на керосиновую, какую я видела у своей бабушки в деревне в далеком детстве. С надеждой покрутила имеющиеся на ней рычажки. Лампа зажглась, освещая пространство бледно-белым свечением, совсем непохожим на свет от керосинки.
