Мне повезло, такой выбор у меня был. Пару месяцев назад я забрел в лагерь разбойников, обосновавшихся к востоку отсюда. Они расположились в лесу, грабили всех, кто проезжал мимо по дороге. Я мог бы уйти, потому как наблюдал издалека, и они не сразу заметили меня. Вместо этого я направился прямо к ним, решив рискнуть всем и поговорить с главарем. Сказал, что хочу присоединиться к ним и готов сделать все, что для этого потребуется.
Оказалось, о нашей деревне они знали уже давно. Но даже по их меркам брать у нас было особенно нечего. Гораздо выгоднее в их глазах было сидеть на месте, опустошая карманы и обозы редких торговцев, осмелившихся ехать по тракту близ их стана. Королевской гвардии на это, судя по всему, плевать. А вот нападение на деревню не осталось бы незамеченным, пусть слухи об этом и пошли бы не сразу. Им пришлось бы бежать в другое место, подальше от властей.
Единственным, что прельщало их, были деньги, которые староста собирал со всех жителей, дабы по осени заплатить оброк. Даже сейчас, к началу лета, их уже должно было скопиться немало. Остальное, вроде запасов зерна, моих новых друзей не интересовало. Только вот старик прятал монеты так, что даже никто из его семьи не знал, где они находятся.
Разбойники пытались надавить на него, подсылали своих людей, но ничто из их действий не принесло результата. Поэтому они быстро оставили нас в покое. Ведь даже сталь и угроза гибели близких наверняка не заставили бы его говорить.
В обмен на возможность стать одним из них я пообещал узнать, где находится тайник. Сказал, мне безразлично, что они сделают с жителями. Попросил лишь на время оставить в живых тебя.
Вскоре, как ты сама понимаешь, мне удалось проследить за старостой. Я вернулся к разбойникам и пообещал поведать обо всем после того, как они нападут на деревню и исполнят свою часть соглашения. Наверное, можно назвать это посвящением кровью. Отныне я один из них.
– Но почему непременным условием было сохранить мне жизнь? – всхлипнула девочка.
– Не волнуйся, это ненадолго. – Злость, и тени которой раньше не было во взгляде Прадима, теперь вспыхнула в нем вперемешку с надменным торжеством.
– Не понимаю! Ты всегда защищал меня!
– Защищал? Я боялся тебя, сколько себя помню! Я ненавидел тебя!
– Но почему?
– В тебе есть что-то странное, Демела. Какое-то зло. И это пугает до дрожи. Не знаю почему, но я всегда был уверен – стоит разозлить тебя, сорвать с лица эту маску безразличия, как все мы тут же горько об этом пожалеем. Только по этой причине я становился меж тобой и другими.
По правде говоря, сегодня я с радостью посмотрел бы, как Равен устроит твою казнь. Только вот беда в том, что убивать тебя на самом деле он не собирался. И кто знает, как ты решила бы отомстить всем нам за это представление?
– Ты продал всех, кого знал, а теперь называешь злом меня?
– Я сделал это ради собственного будущего. Жизни любого из стада, обитавшего в нашей деревне, все равно ничего не стоили.
– А ведь мои родители только недавно говорили, что я, должно быть, нравлюсь тебе. – Демела вдруг почувствовала, как вместе со скорбью и нарастающей ненавистью из глубин ее души поднимается нечто, чего она прежде никогда не ощущала.
– Как может кому-то вообще нравится сумасшедший выродок, вроде тебя? – сплюнул он. Потом посмотрел на разбойников и с безразличием произнес: – Я сказал все, что хотел. Как только уйду, можете порезать ее на куски.
