Количество заменителя значительно превысило природную жидкость, от чего у Виктора еще месяц кожа имела голубоватый оттенок. Лечащий врач, длинноволосая шатенка Любовь Калинина, осматривая раненого, бодро проговорила:
– Да вы, юноша, настоящий аристократ, в ваших жилах течет голубая кровь.
– Ничего удивительного, – уже значительно оклемавшись, с чувством собственного достоинства отвечал Виктор. – С греческого «аристократ» переводится двумя словами: «аристос» – лучше, а «кратос» – власть. Проще говоря, аристократы лучшие из лучших. По-моему, это относится к каждому, кто проливает кровь за Родину.
– Странно, – улыбка сползла с лица молодой женщины.
– Что же тут странного?
– Профессиональный военный, а выражаетесь, как учитель начальной школы. Подобного здесь, в Главном военном госпитале Бурденко, мне еще не доводилось слышать. Даже когда я оказалась в командировке в Чечне, никто из офицеров себя не считал аристократом. Наверняка, назови там кого-то аристократом, и можно запросто получить по физиономии. – Калинина так разговаривала с Виктором, как будто зачитывала текст приговора. – На войне у людей смещается планка ценностей, там не до красивых слов, что-либо объясняющих. На первом месте – как выжить в ближайшем бою, как накормить солдат, и тому подобное. Нет, Виктор, ты все-таки какой-то странный военный, – врач запустила руки в карманы, полы халата натянулись. В больших серых глазах читался интерес к этому странному раненому.
– Это всего лишь остатки хорошего воспитания. Родители были инженерами и с детства приучили много читать, рассчитывая, что вырасту и пойду по их пути. Впрочем, я тоже так думал, а военным стал по воле случая. Как О’Генри сказал: «Главное не то, какие дороги мы выбираем, а что внутри нас заставляет выбирать эти дороги».
Лечащий врач на это ничего не ответила и молча вышла из палаты. Но с тех пор она каждый раз находила повод пообщаться накоротке с «вундеркиндом» (как прозвали Савченко соседи по палате).
Закончив тренировку, Виктор расслабленной походкой направился в сторону больничного корпуса. Калинину он встретил на входе. Молодая женщина, облаченная в приталенный халат, проходя мимо, на секунду остановилась и спросила:
– Слышала, ты скоро выписываешься?
– Надеюсь, – улыбнулся Савченко.
Врач в ответ лишь кивнула, потом произнесла:
– Я сегодня дежурю, зайди после отбоя.
Палата, в которой лежал Савченко, между офицерами называлась «капитанской рубкой», потому что там лежали на лечении четверо капитанов. Серега, Вовка и Леха. Первые двое попали сюда из Чечни, третий из Таджикистана. Сергей был взрывотехником и получил контузию при подрыве радиоуправляемого фугаса. Владимир был комендантом одной из застав горнострелковой бригады. На «уазике» попал в «духовскую» засаду, водитель сразу погиб, а он получил три пули в тело. Алексей командовал мотострелковой ротой; во время выхода на усиление одной из погранзастав его БТР подорвался на противотанковой мине, офицер получил серьезную травму позвоночника. Теперь парень неподвижно лежал, закованный в гипсовый корсет.
Возвращение морского пехотинца капитаны привычно встретили очередной шуткой-приколом.
– Все тебе, Витек, неймется, – первым начал комендант Вовка. – Едва богу душу не отдал, а как только пришел в себя, и вот, снова за старое. Тренировки до седьмого пота. Скоро наверняка потребуешь личное стрельбище.
