Бармен, сравнительно молодой человек, гладко причесанный, с черными как смоль блестящими волосами и ниточкой усов, вскинул на них глаза и заученно улыбнулся, ожидая, что они закажут. Здесь была своя манера и свой язык, жесты почерпнуты из заграничных фильмов. Рыбалко взглянул на Виктора, и тот указал на «Камю».
Бармен мгновенно достал из-под стойки рюмки с тяжелым дном и початую бутылку коньяка. Тренированным движением он плеснул в рюмки напиток и чуть небрежно, но уверенно толкнул одну за другой по гладкой стеклянной поверхности стойки. Они, как фигуристы, скользнули и встали точно: одна перед Виктором, вторая – перед Рыбалко.
«Этот явно на своем месте, – одобрительно подумал Рыбалко, приглядываясь к спокойным, артистичным движениям бармена, когда тот смешивал, встряхивал, взбивал коктейли и также уверенно и артистично разливал их по стаканам. – Интересно, он запоминает лица людей, которых обслуживает, или они для него все на одно лицо, как китайцы или японцы? Я бы, наверное, запомнил его руки, а не лицо. Такие руки в действии – лучшая примета. А чем мог бы обратить внимание на себя Шкет, если бы приходил сюда? Только частое посещение могло привлечь к нему внимание. Шкет – не фигура для этих мест. Вот если тот, который пьет «Наполеон» и курит «Вайсрой», – этого наверняка помнят здесь, если он бывал».
– «Вайсрой» есть? – небрежно спросил Виктор бармена.
«Ах ты умница! – мысленно воскликнул капитан. – У него это получилось вполне естественно».
Бармен молча развел руками, показав ровный ряд белых зубов в ослепительной улыбке и, нагнувшись под стойку, выхватил оттуда пачку «столичных», картинно, как фокусник, двумя пальцами показал этикетку и Виктору, и капитану.
«Словно отчитался», – подумал Рыбалко.
– У нас не бывает, – впервые заговорил бармен. – Кое-что вы можете достать в «Интуристе», там все-таки клиентура, – с неким сожалением о клиентуре подсказал он, не прекращая готовить коктейли.
«Интурист» – для нас важная цель, но это будет завтра», – мысленно ответил бармену капитан.
– Бутылку с собой возьмем? – спросил Виктор, снова попадая в цель замысла инспектора.
– Мы только в розлив, – не дав ответить капитану, быстро сказал бармен и двинул по стойке стакан к соседу Виктора. Бармен пристально поглядел то на капитана, то на Виктора и едва заметно насмешливо улыбнулся. – В «Интуристе» можно! – добавил он и занялся другими посетителями.
«Все ясно, – подумал Рыбалко. – Сюда надо приходить инкогнито, стоять в очереди как все, а не размахивать красным удостоверением».
Они выпили коньяк, поговорили о пустяках, о зале, о людях, сгрудившихся за столиками в полумраке, и собрались уходить. Бармен тут же назвал точную сумму, отсчитал Виктору до копейки сдачи, улыбнулся и пригласил:
– Приходите еще, всегда вам рады!
«Если Гале сказать, где я был и что я пил без служебной необходимости… – думал Рыбалко. – Нет, этого я ей не скажу».
– Кретин! – тихо ругнул он себя, поправляя свою яркую цветастую рубашку. – Швейцар нас засветил бармену как фотобумагу, осталось только сунуть в проявитель. Но я ему сейчас испорчу на весь вечер настроение, этому бородатому стражнику!
Они подошли к двери, и швейцар стал торопливо открывать задвижку, но капитан шагнул к тумбочке, слегка приоткрыл ее и увидел с десяток бутылок с вином. Повернувшись к испуганному швейцару, он жестко сказал:
– Чтобы я не видел больше твоего винно-водочного бара в тумбочке, если не хочешь на старости лет… – Рыбалко пошел к двери, сопровождаемый Виктором и испуганно-подобострастной улыбкой швейцара.
