– День добрый! Эта игрушка в какую цену, хозяин?
– Добрый! – последовал не слишком приветливый, судя по интонации, ответ: – Не игрушка это, а справный инструмент для хорошего плотника.
– Пусть так, не хотел обидеть, прости, – с готовностью извинился я. – Так по чем?
– За полсотни рублей отдам.
– А не дороговато ли? Какие-то они у тебя все разные, – попытался поторговаться: – Не фабричные, что ли?
– Да что ты понимаешь! Это я сам ковал, своими руками, а фабричные – мусор, и сравнивать нечего.
– Ой ли? А железо откуда берёшь? На заводе покупаешь?
Продавец потупился, видно вопрос больной.
– Ну лом разный перековываю, но ты не смотри, я кузнец потомственный, своё дело знаю.
– Раз дело знаешь, то скажи мне, добрый человек, – достал заранее приготовленный немецкий штык, – вот эта вещица на какую цену потянет?
Кузнец повертел нож в руках, рассмотрел внимательно, попробовал ногтем заточку и заодно на звук, посопел и изрёк.
– Знатная штука, если б сам продавал, то не дешевле своего топора, но у тебя не возьму, нет у меня денег таких. Да и клеймо на нем больно странное.
– Это знак качества, – соврал я про фашистского орла на свастике. – Может посоветуешь, кому продать такое можно?
– Ты, мил человек, в мясной ряд сходить попробуй, может, кто и возьмёт.
– И на том спасибо.
Да, облом. Не к тому человеку обратился, сразу не мог сообразить, что продавать пользователю нужно, а не производителю. Хоть приблизительную цену узнал, и то хлеб.
Придётся потолкаться среди торговцев мясом, благо их здесь неожиданно много. Вопрос прояснил не в меру разговорчивый торговец, простодушно заявив.
– А чего ради скот беречь? Все одно в колхоз заберут, а так хоть прибыток.
На моё счастье, первая же попытка впарить трофеи вышла относительно удачной, получилось, после яростного торга, продать один нож за сорок рублей. Хотя просил я за него изначально шестьдесят, но видно торговля – не моё, устаю от неё неимоверно, не лежит душа. Стоило только покупателю согласиться на минимально приемлемую для меня сумму, как ударили по рукам и я отправился попытать счастья к соседу, заинтересованно поглядывавшему в нашу сторону. Так, пользуясь стайным инстинктом, все берут – и я возьму, удалось продать ещё два немецких тесака, а вот четвёртый застрял, желающих на него не находилось, пятый же я решил оставить на память.
Уже хотел удовлетвориться достигнутыми результатами в сто двадцать восемь рублей и покинуть нелюбимое мной место торжища, как вдруг меня тихонечко подёргали за рукав.
– Дядя, ножик продаёшь? Глянуть можно?
– Я обернулся и увидел перед собой молодца-крепыша невысокого роста, но широкого в кости. Из-под кепки выбивались белобрысые волосы, а светло-голубые глаза, казалось, рассыпали смешинки. Улыбаясь во все тридцать два зуба, парень прямо смотрел мне в глаза и весь, кажется, лучился изнутри добром.
– Ну что ж, за погляд денег не беру, держи, – достал нож и подал рукоятью вперёд, – али покупать собрался?
– Купил бы, сразу видно – клинок хороший, да удобный, – парень погрустнел. – Да денег с собой нет. Может, дойдёшь со мной до дома? Здесь недалеко, там и по рукам ударим.
– Ладно, веди, коли недалеко, – с лёгкостью согласился я, осточертело уже вертеться на этой толкучке. – Только шапку быстро по дороге куплю, я сюда возвращаться не собираюсь и так полдня здесь убил.
Сделав все свои дела, я с новоявленным покупателем прошёл на соседнюю улицу и дошёл до богатого с виду дома.
