– Как на арийца не похож? Я самый, что ни на есть истинный ариец, а немчура твоя – седьмая вода на киселе. Русские – самые арийские арийцы всех времён и народов! Когда это отец тебе такую мудрую мысль про большевиков озвучил?
– Когда? Да, аккурат, об сорок первом годе, как в партизаны ушёл. Больше я его и не видел.
– Так партизаны, значит, здесь есть? Дорожку не подскажешь?
– Да какие партизаны? Немцы с финнами их лет за пять всех повывели. Ты вообще первый русский человек за последние полсотни лет, – грустно сказал дед.
– Тааак! А годик какой ныне, старче?
– Так 2011-й, какому ещё быть. Или ты последние шестьдесят лет, как медведь, в берлоге проспал?
– Считай, что так. Ты мне давай-ка всё по порядочку, для начала скажи, мил человек, как немцы вообще здесь оказались.
– Как оказались? Да напали внезапно, 22 июня, я тот день хорошо помню, воскресенье было. День пасмурный, народу объявили, мол, правительственное сообщение будет. И аккурат в полдень Хрущев объявил – напали на нас германские фашисты на свою голову, так накажем их и понесём же свет мировой революции в Европу! Ага, понесли, немцы уже в октябре в Вологде были, а армия наша разбежалась. Вот тогда-то отец в партизаны и ушёл, у него от армии бронь была, а тут чего уж дома-то высиживать. Мать как жену партизана зимой расстреляла айнзац-команда. Я же командиру их глянулся, взял он меня за собаками глядеть. Ягер он был, любитель. Вскорости усадьбу здесь себе построил, там я все это время и прожил. Сынок его в город уехал, там жил, в усадьбу только на отдых и заявлялся, хорошо ко мне относился. А вот внучок его городской, только по малолетству здесь бывал. И вот незадача, попал он на ракетную базу служить, здесь недалече. Заявился третьего дня с дружками и говорит, надо, мол, стари-ка пристрелить да собакам и скормить. Хорошо перепились они все. Я той же ночью и ушёл, больно уж не хочется, чтоб псы мои кости грызли. Лучше в лесу где-нибудь лежать.
– Дааа, дела. Постой, а ты ничего не путаешь? Молотов же заявление 22 июня делал.
– Нее, все точно. А Молотова ещё в 39-м расстреляли, шпион он немецкий оказался. Выкормыш сталинский.
– А Сталин-то здесь причём?
– Ну так, это он главный предатель был. После того, как его убили, верхи будь здоров как чистили. Много его сообщников перестреляли.
– Ты хочешь сказать, что Сталина убили до войны?!
– Точно так, в 38-м году, помню, я в школу, в первый класс тогда учиться пошёл. Праздник у коммунистов партийный такой был – Октябрьская назывался. Вот его прям на празднике и хотели арестовать, да он сопротивление оказал, пришлось убить.
– И что теперь делать? – задал я риторический вопрос сам себе вслух.
– А ты сынок, на запад, к финской границе иди, коли здесь набедокурил. Пока из колоний ягеров поднимут, глядишь, и перейдёшь, – принял вопрос на свой счёт старик. – На-ка вот тебе, порошочек, собакам след отбивает. Мне он уже ни к чему. Пришло моё время.
– Слушай, может тебе оружие оставить? – попытался отдариться я.
– Зачем оно мне? Не вижу и не слышу почти, да и в руках не удержу.
– Прости, старик, – горько сказал я, – и прощай.
Отвернулся и пошёл прочь не оборачиваясь.
– Прощай, добрый человек, – донеслось сзади. – Видно есть Бог на свете, хоть в последний час послал русского человека. Теперь и помирать не страшно.
Эпизод 7
Вопрос «кто виноват?» передо мной уже не стоял. Связав свой телефонный разговор и полученную информацию, оставив в стороне технические подробности, тихо брёл по ельнику и призывал все известные мне маты на свою голову. И кто меня за язык тянул?!
