– Я дура, да, Влад?! – она растерянно заморгала, внезапно замолчав.
Что он о ней подумает, господи?! Что из психушки сбежала? Что доступна всем и каждому? Что…
– Я не знаю, кто ты, – проговорил он, отводя глаза и сосредоточенно принимаясь рассматривать противоположную сторону улицы. – Как я могу судить о тебе, если вижу впервые! Чтобы узнать человека…
– Знаю, знаю, нужно с ним пуд соли съесть! – перебила она, выбегая вперед так, чтобы он мог видеть только ее, а не занесенный сугробом бордюр. – Но на все нужно время, Влад! А вдруг его мало?! Вдруг оно возьмет и закончится послезавтра, к примеру? Хочешь знать правду?
Хабаров смотрел на девушку и не мог понять, какие чувства та будит в его душе. Бестолковая, взбалмошная, но совсем не казавшаяся распущенной. И глаза… Глаза очень открытые и чистые, не то, что у его Маринки. У той глаза хитрой распутной шлюхи. И были такими всегда, он просто по молодости и влюбленности своей не рассмотрел. А эта… Эта кажется увлекающейся, да, но не гадкой точно.
– Чего ты хочешь, Олеся? – Хабаров неожиданно для самого себя стянул с руки перчатку и провел тыльной стороной ладони по девчачьей щеке.
Просто захотелось почувствовать своей рукой ее кожу и все, ничего больше.
– Я? – она покраснела от его прикосновения, и оттого еще, что собиралась сейчас сказать. – Я хочу, чтобы ты не ушел сейчас. Не ушел, не исчез вон за тем поворотом. Может, я глупая, не знаю. Может быть… Но не хочется, чтобы ты исчез из моей жизни просто как эпизод. Пускай ты станешь самым главным экстримом в моей жизни, Влад! Я этого так хочу… И еще…
Олеся, застеснявшись, опустила глаза под его взглядом. Неловко стало от мужицкой мудрости, сквозившей на нее оттуда. Он же взрослый был совсем – этот Хабаров. Взрослый и поживший, и наверняка, знающий много чего и еще больше понимающий и про жизнь саму, и про таких вот дурочек, как она. Глаза у него такие темные, умные и очень грустные, будто пеплом посыпанные. Пеплом от потухшего костра. Кажется, где-то она уже про это слышала, про пепел в смысле. Странно так, она вот жаждет, чтобы разгорелось, а у него, кажется, все уже перегорело. Зря она надеется, видно…
– Так что там у тебя еще? – он опустил руку и снова спрятал ее под перчаткой.
– Не думай обо мне плохо, ладно? Ты говорил что-то про ценности, которыми до сих пор живешь. И там наверняка нет места подобным поступкам, что я сейчас совершаю.
– А что ты сейчас совершаешь?
Хабаров по-прежнему не мог понять, что он чувствует к этой девочке. Ничего, скорее всего. Ничего, кроме пустого, бессмысленного любопытства. Хорошо, что без отвращения хотя бы. Думал, что ненавидеть станет все человечество, а женщин в особенности. Вроде пронесло…
– Я клею тебя, Влад! Клею самым примитивным, самым отвратительным образом! – воскликнула Олеся с огорчением. – Представляешь, есть один парень. Дэн… Он бы за одно мое подобное слово не знаю, что сделал бы. А я вот, как дура последняя, клею незнакомого мужика на остановке. Маразм, да?
– Наверное, – характеризовать ее поступок он не собирался.
– Прости меня, Хабаров. Прости… Я очень напористая и очень упрямая… Но мне почему-то шарахнуло в голову… Вот когда я обернулась и посмотрела на тебя, мне шарахнуло в голову, что ты…
– Что я?
– Что ты – моя судьба, – произнесла Олеся со странным придыханием, будто в любви ему только что объяснилась.
– Ничего себе! – в его глазах впервые с момента знакомства что-то дрогнуло и поплыло. – А ты не торопишься, девочка? Вдруг я окажусь совершенно дурным человеком? Может, я вор. Может, убийца или сексуальный маньяк, к примеру…
