Длинные тени старых грехов - страница 5

– Интересно, зачем кому-то понадобилось вынимать фотографии, – подумала Элизабет.

– Ещё одна загадка, – отметила она про себя.

Проведя некоторое время на чердаке, она нашла еще несколько альбомов и внимательно рассмотрела каждый из них. Потом Элизабет подметила, что на чердаке стало темнее. Взглянув в слуховое окно, она увидела зарево заходящего солнца над макушками деревьев.

– Солнце заходит, здесь будет не безопасно, надо скорее спуститься, – подумала она.

Вспомнив вчерашний шорох на чердаке, она собрала альбомы и стала осторожно спускаться по лестнице, опасаясь наступления темноты. И без того качающаяся лестница начала издавать истошные скрипы похожие на крики раненого животного, тросы напряглись ещё сильнее.

– Еще немного и тросы оборвутся, – взволновалась Элизабет.

Подниматься, да и спускаться по качающейся во все стороны лестнице было и без того тяжело, теперь же с увесистым грузом в руках Элизабет едва могла двигаться. Превозмогая сильнейшие затруднения она, вцепившись в альбомы, старалась переносить ноги как можно осторожнее, от чего общая скорость движения замедлялась. Подавшись спиной назад и выпятив кипу прислоненных к груди книг, она медленно ступала, ступенька за ступенькой вниз.

Внезапно лестница резко качнулась, и Элизабет потеряв равновесие, выпрямилась, а затем стопка альбомов в её руках резко потянула её вниз. Лестница издала громкий протяжный скрип, и Элизабет быстро опрокинулась вперед, начав падать. Сердце забилось в бешенном темпе, словно она бежала марафон, кровь застучала в висках. Элизабет в попытке удержаться отпустила руки и альбомы со страшным грохотом рухнули на темный паркет, разлетевшись на несколько ярдов. Многие фотографии вылетели из альбомов и кружили вихрем вокруг лестницы.

Девушка обеими руками ухватилась за перила и крик ужаса, сорвавшийся с её губ, эхом прокатился по молчаливому дому. Должно быть, этот крик отозвался в каждой пустой зале погрузившегося во мрак старого особняка. Элизабет предотвратила своё падение, но лестница продолжала сильно раскачиваться над полом, растревоженная рухнувшими альбомами.

Немного отдышавшись у Элизабет потемнело в глазах, и она, замерев на месте, не смела шелохнуться, как насекомое застигнутое врасплох древесной смолой и теперь навеки застывшее в золотистом янтаре. Немного погодя зрение снова вернулось к ней, но Элизабет все ещё боялась двинуться с места, уставившись обезумевшим взглядом в пол.

Неизвестно сколько бы она ещё так простояла если бы не воспоминание о том, что с наступлением темноты чердак становится опасен, а значит и лестница, ведущая на чердак небезопасна и лучше бы убрать подобру-поздорову пока ещё не слишком поздно. Поэтому Элизабет начала медленно сползать с лестницы обхватив руками перила, словно они были ей родные. Судорожно переставляя ладони, она ползла к долгожданному подножию лестницы, словно улитка по овощной грядке с неизменным упрямством и настойчивостью.

Оказавшись внизу девушка упала без сил на пол и лежала так некоторое время, глядя на верхнюю площадку лестницы. Внезапно её посетила неприятная мысль. А что, если лестница после испытания на прочность решит вдруг рухнуть прямо на неё, это заставило Элизабет стремительно отползти, попутно подхватывая попадающиеся на пути фотографии и альбомы. Окончательно убедившись, что опасность миновала, девушка сгребла остальные альбомы и фотографии и направилась в гостиную, облокачиваясь для верности плечом о стену.