– Тваю мать. – Дальше шёл русский фольклор, произнесённый сдавленно-кашляющим голосом Похоти.
– А не, не Мэрлин Монро. – После трёх этажного матерного откровения Похоти, заключил Блатной.
– Ну ты что, малышка? Чуть-чуть огня не помешает нашей страсти. – Пророкотал бархатным баритоном Полковник, удаляясь от томно, застывшего тела Мерлин.
– Вин чудовый, шо за чиловик! – Откашлявшись, произнесла Похоть.
Барон сместился от Похоти на несколько шагов вперёд, и с разворотом на сто восемьдесят градусов, закончил эффектное движения как раз на против Блатного.
– Ну ты чего Жиган? Ты же честный фраер! Ты же фартовый уркаган. Ты же здесь один, по понятиям живёшь. – Последние слова Барона слышал только Блатной: – Я же только тебе доверяю. – Далее Полковник театрально-эффектно прошествовал к пытающемуся подняться на ноги Товароведу, но поскользнувшемуся на своей блевотине и встретивший барона на коленях.
– Перестань! Перестань унижаться. Ты же зав. Складом, наша скатерть самобранка. Спроси себя: – «Кто они будут без тебя»? – А я тебе скажу, никто, потому что без тебя никак.
– Истина никак. – Поднимаясь на ноги при помощи Полковника, шмыгал носом толстяк.
– Торговля-двигатель прогресса. А ты гораздо выше, накопитель ты наш и распределитель, а твой склад, что пещера Али-Бабы. А эти разбойники, тебя ещё и не ценят. – И Барон обвёл взглядом присутствующих.
– Истину говорите Барон Прусакович. Истинно разбойники, только дай, да дай. А что я им Али-Баба что ли? – Слёзно соглашался Товаровед.
– Ну, друг мой, где мы будем без тебя? – Затянувшись, Барон выпустил дым сигары в лицо Товароведа, затем достав белоснежный носовой платок, вытер им с лица заново обретённого Али-Бабы, остатки пищи и блевотины. Вставив свою сигару в рот Товароведа, и прижавшись к нему щека к щеке, прошептал:– Без тебя нам кранты.
– А что, Полковник прав! Я для вас и есть Али-Баба.
– Да не Али Баба, а точно баба. Баба и есть. Размазня.– Ехидно прошипел Пенсионер.
– Неувядающий борец за чистоту идеала коммунизма! – Появившись перед Пенсионером как черт из табакерки, Барон опустил свои руки на плечи старого чекиста и так крепко сжал пальцы, что у того подкосились ноги и он не падал только по тому, что его держал Полковник: – Зря вы не доверяете нашей молодёжи! Я лично готов поддержать вас в ваших устремлениях Марксизма-Ленинизма-Хрущевизма. Вы же нуждаетесь в моей поддержке?
– Да, сейчас как никогда. – Проблеял старый кадр, и он не соврал ни на йоту, так как от падения его удерживали только крепкие руки Полковника.
– Нам все ещё нужно ваше умение и ваш опыт, классовой борьбы. И ваша непримиримость и беспощадность к врагам народа. Ну что, есть ещё порох в пороховнице, или остался только песок в пролетарских подштанниках? В глаза смотреть! – Барон вставил себе монокль в глаз и буквально давил своим холожным взглядом, трепыхающегося Пенсионера от боли и бессилия, в его стальной хватке.
– Ох, товарищ Полковник! Я всегда знал что вы наш человек. Посмотрите вокруг, с кем приходиться работать:– шулеры, барыги, блатные и эта ваша Мерлин, простите-тутка, но из уважения к вам скажу правду. – Пенсионер злобно прошептал, и с надеждой добавил: – Разрешите товарищ Полковник, я ей займусь лично.
При этих словах, бровь у Барона вопросительно приподнялась.
– Нет- нет, вы меня не правильно поняли, Я старый член…
– Что же, самокритично. – Улыбнулся Барон.
