– Здравствуй, Юрий Данилыч! – раздался прямо с порога зычный голос тверского боярина, и рослый широкоплечий посланец, гордо и величественно шествуя вперед, приблизился к княжескому креслу.
– Здравствуй и ты, Иван Акинфич! – узнал тверича князь Юрий. – Ты меня очень удивил: я даже не надеялся увидеть посланца Михаила!
– Наш великий князь Михаил Ярославич, – отвечал тверич, – захотел мира и приказал передать тебе наилучшие пожелания!
– Вот это чудо! – усмехнулся московский князь. – Неужели он сам захотел мира? А с какими условиями? Что-то я не верю твоему Михаилу…Не задумал ли он какую-то хитрость?
– Нет никакой хитрости, князь Юрий, – сказал, волнуясь, Иван Акинфиевич. – Наш князь больше не хочет своего великого княжения и отдает этот вопрос на рассмотрение царя!
– Диво дивное! – вскричал московский князь. – Я же ведь давно предлагал такое решение? Почему не прислушались? Вот бы и дождались еще тогда царского суда! Дай, Господи, чтобы небесные силы вразумили твоего Михаила и не позволили лжи победить правду! Что тогда говорить? Пусть Михаил отпустит с честью моих супругу Агафью и братьев, а тогда, по весне, поедем к царю и решим миром, кому владеть державным «столом»!
– Мы согласны! – ответствовал боярин Иван. – Тогда готовься целовать крест для подтверждения своих слов!
– Что вы скажете, бояре? – вопросил Юрий Даниилович. – Неужели мы согласимся с этим и отдадим решение нашего дела царю?
Московские бояре молчали.
– Ну, тогда ладно, – кивнул головой московский князь. – Целуй же крест, Иван, за своего князя, чтобы не случилось обмана!
В этот же день московские войска снялись со своей стоянки и неспешным маршем двинулись к Москве. Прибыв в свой стольный город, князь Юрий надеялся увидеть там отпущенных великим князем Михаилом пленников, но прошло еще две недели, а из Твери никто не приезжал. Раздраженный московский князь уже думал, что Михаил Тверской его попросту обманул, и решил посоветоваться по этому случаю со своими боярами, собрав их в «думной палате». Московский князь, несмотря на свое высокомерие и чванство, все же иногда был вынужден выслушивать мнения своих бояр, хотя бы потому, что со стороны было виднее. Вот и теперь он сидел в своем большом кресле и, закрыв глаза, слушал…Внезапно в светлицу вбежал княжеский слуга. – Государь! – крикнул он. – К тебе идет тверской посол! Его имя – Олекса Маркич!
– Зови его, Буян! – сказал с тревогой в голосе Юрий Даниилович. – И побыстрей!
Тверской боярин скромно, без привычного тверского «величия», вошел в «думную палату» и поясно поклонился московскому князю, после чего, повернувшись к нему задом, также низко поклонился московским боярам. – Здравствуйте, славный князь – сказал он, вновь обернувшись к князю, – и знатные бояре! Да будут у нас мир и согласие!
– Здравствуй и ты, тверской боярин! – усмехнулся князь Юрий. – Однако удивительно, что на твоем лице нет чрезмерной гордыни!
– Я несу тебе горькую весть, батюшка! – грустно сказал, переставляя ноги, боярин Олекса. – И не хочу медлить: твоя именитая супруга Агафья скончалась! От простуды и жара!
– Скончалась?! – вздохнул Юрий Даниилович, не веря своим ушам. – Неужели ты обманываешь нас?
– Не обманываю, княже, – опустил голову Олекса Маркович. – Эти горькие слова – правда!
– Скончалась! – хором, как эхо, повторили московские бояре.
– Зачем тебе тогда мир, Олекса? – сказал, покраснев и выжав из себя слезы притворной жалости, московский князь.
