Как ни прискорбно было для меня убедиться в этом, однако же чтобы не подавать повода с моей стороны к нарушению этих давнишних отношений, я поехал к Боткину под предлогом осведомиться о его болезни; но оказалось, что он уже поправился и выехал. Опять не удалось мне откровенно объясниться с ним.
10 марта. Воскресенье. Сегодня после развода собрал я у себя некоторых профессоров Медико-хирургической академии с тайным советником Козловым во главе для обсуждения записки графа Толстого о передаче этого учреждения в Министерство народного просвещения. Все без исключения восставали против этой меры и доказывали невозможность ее исполнения. [Не знаю, все ли были искренни в своих заявлениях.] Решено составить общими силами подробное, по пунктам, опровержение всех аргументов графа Толстого.
Большой парадный обед во дворце по случаю дня рождения императора Вильгельма.
11 марта. Понедельник. Большой дипломатический обед у князя Горчакова.
12 марта. Вторник. При докладе моем государь заговорил об униатских делах, подавших недавно повод к волнению в некоторых местностях Седлецкой и Люблинской губерний. К крайнему прискорбию, дело не обошлось без кровопролития благодаря мудрым распоряжениям того же графа Дмитрия Андреевича Толстого, который и в делах церковных проявляет такую же узость и такое же упорство, как по ведомству учебному. Дела униатские до того обострились, что признано необходимым обсудить их в особом совещании, назначенном в будущее воскресенье в квартире государственного канцлера. Государю угодно, чтоб в этом совещании и я принял участие, вероятно, как председательствующий в настоящее время в Комитете по делам Царства Польского.
По тому же Комитету представлены мною сегодня его величеству объяснения по поводу пререканий, возникших между управляющим Собственной его величества канцелярией по делам Царства Польского статс-секретарем Набоковым и министром юстиции графом Паленом. С упразднением звания наместника в Царстве Польском предположено изъять из ведения нового начальника края (генерал-губернатора) судебную часть и передать ее в ведение Собственной его величества канцелярии. Но против этого предположения восстал граф Пален, призвавший более правильным судебную часть в Царстве подчинить министру юстиции. Поэтому надобно ожидать препирательств между ними в одном из ближайших заседаний Польского Комитета.
У государя опять зародились новые проекты по части обмундирования войск: барону Штейнгелю (генерал-лейтенанту, управляющему Интендантским музеем) указано новое распределение мундирных отличек для разных родов и частей войск. Как всегда, в проектируемых нововведениях нет никакого рационального основания, а потому предвижу только новые усложнения и затруднения для интендантских складов.
13 марта. Среда. Присутствовал я при замечательной операции переливания крови из одного человека в другого, произведенной в больнице городской тюрьмы доктором Русселем, которого Военное министерство вызвало из Женевы для обучения наших врачей. Сегодня произведена им уже 18-я операция, и все исполнены благополучно; только один из оперированных больных не выжил вследствие крайнего истощения жизненных сил.
14 марта. Четверг. Доклад мой сегодня был продолжительнее обыкновенного. Независимо от большого числа текущих дел, много времени потрачено на разговоры о задуманных самим государем переменах в обмундировании (в цветах погон и воротников), а затем о другой давнишней мысли его величества: заменить наши русские штыки прусскими тесаками (
