Седьмая планета – Уран, самая холодная, также как и Сатурн, окружена кольцами, но не столь яркими и заметными, расположенными под углом девяносто градусов к орбите, да и сама планета вращается, лёжа «на боку». Атмосфера планеты окрашена в однородный сине-зелёный цвет.
Восьмой – Нептун, мало изучен, имеет глубокий синий цвет, за что и получил своё имя в честь древнеримского бога морей. Нептун имеет три кольца, но еле заметных, также известно о четырнадцати спутниках.
Вот с этим описанием я и обратился в Императорский Астрономический институт с просьбой помочь мне с поиском системы. Задачка им очень понравилась. Особенно профессору Арни Гаммоту, он адресовал её всем своим студентам. И вот спустя две недели он вызвал меня, заявив, что под описание подходит только одна система. Правда, в ней было только шесть планет, но около трёх сотен лет назад их было больше. По какой-то неведомой им причине в том месте произошла глобальная катастрофа, превратившая две планеты в астероидные поля. Профессор института уверял меня, чтоб я не отчаивался, что они ещё поищут систему с моим описанием, что это только начало поисков. Но я успокоил его, сказав, что я догадывался о гибели третьей и четвёртой планеты.
– Но откуда? Как это возможно? – допытывался он у меня. – Может, Вы ещё и знаете, что случилось?
– Знаю, – ответил я ему.
В конце концов я сдался и рассказал вкратце историю Сержа де Батэна. Честно говоря, я думал, что профессор сочтёт меня психом. Но не тут-то было, профессор Арни Гаммот заявил, что должен прочесть этот дневник, так как увлекается историей нашей империи времён технологического бума триста лет назад. Он считает, что не могло это быть случайностью. Тысячелетия застоя, и вдруг за триста лет прыжок до космической империи. Я не видел причин отказать ему. Да, это, конечно, наследная традиция моего рода, но и запрета не было на то, чтобы кто-то не из рода де Батэн читал дневник. Но всё же одно условие я ему выдвинул: дневник не должен покидать библиотеку графства. Так как там соблюдалась определённая влажность и температура для сохранения дневника и остальных рукописей Сержа де Батэна в целости. Мы с профессором пожали руки, и я предложил ему завтра прибыть в родовой замок, но профессор на это возразил, что он теперь вряд ли сможет уснуть, и со славами: «Граф, пожалейте бедного старика», – напросился на немедленный визит. Ну что тут поделаешь.
– Профессор, я только предупредить вас хочу, это чтиво займёт несколько дней. Дневник внушительных размеров, да ещё имеет несколько томов технического назначения, – сказал я в надежде, что пожилой профессор одумается и отложит это действо на несколько дней.
– Вот обрадуются мои студенты, обалдуи, – он это сказал с таким теплом в глазах, что я невольно позавидовал этим «обалдуям».
– Скажете, что прихворнули? – спросил я его.
– Нет, что вы! Если я такое заявлю, половина студентов примчится ко мне, чтоб отвезти меня в лучшие пансионаты и больницы империи, а вторая половина притащит ко мне эти пансионаты вместе со всем их персоналом, – и профессор улыбнулся, несколько смущаясь.
– Люблю я их, пытливые умы. Когда я им рассказал о вашей задачке с системой, они смылись с остатка лекций, чтоб первыми прорваться в архив, библиотеку и так далее. А мне пришлось выслушивать претензии коллег, что я, мол, опять что-то придумал и сорвал им лекции. И каждый вечер у меня разрывался голофон от вызова того или иного студента, который был уверен, что именно он нашёл систему. А потом мы часами разбирали их предположения, позабыв про сон.
