О ней я узнала от ее отвергнутого мужчины.
Владислав, любовник Марины, на аватарке которого в «ВКонтакте» было фото с женой и младенцем, решил, что ему нужен товарищ по несчастью в моем лице. Так он хотел отомстить сопернику, по совместительству моему, резко ставшему бывшим, мужу, сообщив мне все подробности. И жена с аватарки оказалась не Мариной, кстати. Не хватало мне только этой всей «Санта-Барбары».
«Красивые у вас свадебные фото…»
«Только муж ваш наверняка кое-что скрывает…»
«Вряд ли он вам рассказал, как увел мою девушку Марину…»
«У них закрутился роман в Индии…»
«Они и сейчас встречаются…»
Эти сообщения я перечитала, наверное, раз восемьдесят. Сердце стучало бешено, аж до тошноты.
«Я просто решил, что будет честно открыть вам глаза».
Глаза-то открылись, да так, что коллеги начали намекать о моих проблемах с алкоголем: я вдруг замкнулась, а мои открытые Владиславом глаза были опухшими от слез. На работе решили, что от вина.
Боль, злость, обида, разочарование – эти слова обретают физические свойства, когда случаются с нами.
Меня ломало и трясло, как от удара под дых. Ехала за рулем, и вдруг резко скручивало живот, все тело становилось твердым. Это было абсолютное «фаталити».
Тошнило. Все стало липким и вязким.
Я как-то даже не знала, как об этом говорить. Ведь только недавно всем-всем объявила, что я «замужняя дама». На работе в журнале все мои комментарии к модным трендам подписывали новой фамилией, и я радостно сообщала рекламодателям: «Ну что вы! У нас нет кадровых перестановок, это я просто недавно вышла замуж. Ой, спасибо! Да, будем счастливы!»
Поздравления все еще сыпались в мой адрес, а я не знала, как сказать, что это уже не актуально.
Как вообще у нас принято сообщать такие вещи ошарашенным друзьям, коллегам, партнерам?
«Нет, я не бухаю, у меня просто развод, поэтому у меня всегда опухшие глаза»?
К этому моменту я знала своего мужа уже более восьми лет и вот поняла, что не знала ни минуты.
Бессонница. Перечитывала всю нашу переписку, пока он был в Индии, чтобы уловить момент, когда именно они познакомились.
Мне, как мазохисту, хотелось знать все больше и больше подробностей.
Руины, развалины, пепел.
Я не понимала, это был мой муж, а больше не мой.
Как я могла так ошибиться? Как могла не заметить? Как мне теперь жить дальше? Как?
Эти вопросы мучали меня. Они сверлом в голове не давали заснуть: «Как? Как? Как?»
В горле застыло рыдание. К чему подавлять слезы?
«Они встречаются, он водит ее в кино, он влюблен в нее, хочет ее. Марина – какое имя! В ней все новое, неизведанное. У нее другой парфюм, она вся такая загадочная, так восхищена им», – эти мысли, как на шабаше, ядовито плясали в голове, дразнили. Я боялась приехать за вещами и увидеть ее в нашем домике.
Он все уничтожил. Своими руками он выкинул на помойку такое все наше счастье, надежды на будущее, детей. У нас могли быть такие дети…
«Спасибо, что не на восьмом месяце беременности ты понял, что не любишь меня, а лишь на восьмом месяце брака», – бросила я ему в лицо, мне казалось, это звучало так героически.
Вообще-то я даже очень удобно для него поступила – тихонько ретировалась, где-то сама перебилась, «мозг не выносила», как хорошая девочка. Ему даже ничего не пришлось делать. Просто пришел домой на следующий день, а от меня там не осталось даже запаха, словно и не было нас. Исчезла. Только шторы с лондонской будкой вопросительно смотрели на него.
