Дневник из преисподней - страница 7

Милорд посмотрел на меня, как на букашку, имевшую неожиданную смелость привлечь к себе его внимание, несмотря на явную опасность быть просто раздавленной. Но когда он заговорил, это выражение медленно исчезло с его лица, как и задумчивость, однако глаза приобрели какое-то мечтательное выражение, но мечты не светлой и ясной, а темной и непроницаемой, как черная вода в глубоком колодце в самую темную ночь, освещаемую лишь полной луной.

– Я хочу рассказать легенду о прежнем владельце этого замка, Лиина. Она необычная, но притягивает меня. Столетие назад, потеряв любимую жену, хозяин замка заказал известному художнику картину, способную передать людям понимание жизни и смерти. Художник легко изобразил смерть, почти не понимая ее, но не смог написать жизнь, потому что ее истинный смысл был сокрыт от него. Он любил и был счастлив, и жизнь являлась воздухом, которым он дышал. Разве человек способен думать о том, что принимает, как заслуженный дар, а не завоеванную кровью победу? Художник не знал своих слез и это незнание порождало непонимание самой жизни. Он пытался закончить картину, но все усилия были тщетными. И тогда владелец замка приказал убить девушку, которую художник любил, а его самого заточил в подземелье замка, оставив ему краски, кисти и незаконченную картину. Когда он освободил пленника, картина была написана, а художник вскоре заболел и умер, словно его душа так и осталась запертой в том подземелье или в самой картине. Ее до сих пор выставляют в одном из музеев твоего мира, Лиина. Миллионы людей восхищаются ею, но не знают, чья смерть породила этот шедевр, – милорд сделал паузу и взглянул мне в глаза, чуть прищурив свои собственные.

Сотни раз он смотрел на меня таким образом и каждый раз его взгляд заставлял трепетать мое сердце. В эти мгновения, не в силах сдержаться, я тянулась к милорду всем своим существом, но что-то останавливало меня, отчаянно сопротивляясь моим же желаниям. Покоренное красотой его глаз, мое сердце рвалось из груди, а душа воспаряла над телом, в панике покидая его. Оставленное ни с чем, мое тело не желало бороться, но разум возвращал мою душу на место, укрепляя союз между ними. И он же пытался вернуть назад мое сердце, несмотря на огромное нежелание совершенно зачарованной души. С каждым взглядом милорда, с каждым словом и очередной победой возрастало его влияние на мои чувства, но разум не прекращал попыток отдалить меня от милорда, вопреки единому стремлению сердца и души приблизиться к его красоте. Сердцу хотелось ощутить тепло его тела и силу мужских мышц, и совершенная красота милорда привлекала мою страсть, еще не готовую разгореться, но уже близкую к тому, чтобы вспыхнуть. Мое сердце было на стороне милорда, а разум готов был сбежать от него на самую далекую звезду, лишь бы не видеть милорда и не слышать его голос.

Мой разум боролся с чувствами и одновременно принимал их, как союзник, а мои эмоции и тело, несмотря на противостояние, находились в полной гармонии друг с другом – и это было самым непостижимым для меня. Я не могла понять, как уживаются вместе мои чувства и разум – два врага и два союзника в одном теле. И я не могла понять, почему мое сердце, готовое поддержать меня в самых сложных решениях, отказывало мне в своей помощи, очарованное красотой милорда.

И все же я первой отводила свой взгляд – так было всегда, ибо смотреть в глаза милорда слишком долго я не могла. Было в них что-то нечеловечески прекрасное и манящее. Они, словно сказочные сирены, притягивали к себе, чтобы уничтожить и погубить. Мое сердце тянулось к бездне, скрывавшейся в его глазах, а разум требовал незамедлительных действий, поскольку осознавал всю опасность милорда и его силу. Мое упрямство было заодно с моим разумом и именно это спасало мою душу.