– А что же ты будешь надевать зимой, раз сейчас тебе холодно в плюс восемь?
– Квартиру, – мрачно пошутил парень.
Дина открыла окно на кухне нараспашку:
– Душно как-то, правда?
Леша молча сопел. Девушка сделала вид, что заботится о том, чтобы в квартире не было лишних запахов, но на самом деле она старалась сделать присутствие Леши тут максимально некомфортным.
– Скоро там картошка?
Обычно на запекание картошки по деревенски нужно было 60—70 минут. Но что мешало ошибиться и достать ее раньше?
– Она очень быстро готовится. Сейчас, буквально пару минут еще – и можно доставать.
Леша энергично принялся за приготовление своего шедеврального соуса. На деле это оказалась вся та же смесь из жирного майонеза и сметаны, которой он начинил лепешку во время их сентябрьского барбекю в Дроздах. Классика не стареет, что тут скажешь.
Дина достала картошку. Как и ожидалось, часть оказалась сырой в серединке, но Леша – то ли из вежливости, то ли он правда проголодался, уплетал как ни в чем ни бывало.
– Слушай, а давай на диван переберемся? Он у тебя большой, широкий…
– Там моя рабочая зона, я не могу там спать.
– Блин, а я не могу спать на твой тахте, она жесткая ужасно, и у меня болит спина потом несколько дней.
– Так не спи, – Дина хладнокровно пожала плечами, показывая, то останется при своем.
Когда они поели, она показательно – надеясь, что Леша поймет, что у нее много дел и не стоит ей мешать, и уйдет домой – уселась за ноутбук.
Парень принялся разгружать свою рюкзак. Помимо дрели там была куча других инструментов, а еще разные дощечки. Дина терпела, терпела, но когда Леша начал, не спросив ее, сверлить, не выдержала.
– Ты мне мешаешь. Пожалуйста, собери свои инструменты и убери опилки.
– Да тут работы на пять минут. Смотри, как удобно тебе будет, – и он помахал перед ней каким-то колышком, видно, именно его он пророчил на место ручки для
сковороды.
Дина набрала в грудь воздуха.
– Я не пользуюсь этой сковородой. Положи ее, откуда взял, и убери этот хлам.
Леша обиделся, но не хотел сдаваться.
– Я дома специально отполировал, осталось только приделать.
– Не нужно.
– Да чего ты, мне же не тяжело.
– Мне тяжело. У меня работы на целую ночь, раскалывается голова, а ты сверлишь и мусоришь, – про целую ночь и голову было ложью, Дина почти закончила проект по исследованиям и теперь просто хотела отдохнуть. А вот про голову было правда – болела не только голова, Дину еще и знобило от пережитого днем. – Думаешь, мне завтра с утра пораньше хочется убирать эти опилки?
Леша молча начал собирать свои инструменты. Девушка была уверена, что сейчас он уйдет, но он доел уже холодную картошку, пришел в комнату, где она показательно работала, и развалился рядом с ней.
– — Нууу, моя бедненькая, усталая Диночка. Давай я тебя пожалею.
Если в чем-то, касательно близости, он и был более-менее, то точно не в поцелуях. Он целовался так себе: тягуче, слюняво, словно кому-то подражая.
Дина аккуратно вывернулась.
– Извини, очень много работы. А ты еще пахнешь чесноком.
– Ой врешь, я же зубы чистил. И ни минутки нет?
– Ни одной.
Леша упорно, дожидаясь неизвестно чего лежал на тахте, от которой у него болела спина. Дине хотелось съязвить по этому поводу, но она понимала, что она и так сегодня очень груба с ним. Кроме того, она понимала, что это его последний вечер здесь.
Девушке пришлось показательно работать, и неожиданно для нее злость оказалась отличным фактором, способствующим продуктивности. К часу ночи она неожиданно для себя закончила черновик последнего исследования. За это время Леша успел выспаться, не раздеваясь и натянув на глаза капюшон – как бездомный на вокзале.
