Дневник одного директора - страница 17

Далее неожиданно появляется еще одна политологическая запись. «06.07.07 года. Жду, как директор, во вверенном мне театре, когда его посетит В.В. Жириновский. Жду своего политического антипода, чувствую, «Большой» театр (наверное, имеется в виду Театр оперы и балета в г. Якутске – прим. автора) ему не дали. Предоставили Русский театр еврею, да какому?! Не только российскому, а мировому! Все у меня в порядке в театре, этим и горжусь. Надеюсь, ему понравится. Удивляюсь, почему никого нет с Правительства?!».

На встрече с Владимиром Вольфовичем я присутствовала. Он вышел из дверей гостиницы «Полярная звезда», что располагается напротив Русского драмтеатра, и пошел со своей свитой сразу через дорогу, игнорируя дорожные правила. Автобусы остановились, пропуская «мирового еврея», пассажиры прильнули к окнам. Директор театра стоял на просторной театральной площади, залитой июльским солнцем, прямо перед своим рукотворным детищем, возродившемся как феникс из пепла и ждал Жириновского. Я видела, как они крепко пожали друг другу руки и о чем-то недолго поговорили.

В зале театра был полный аншлаг – зал был набит битком. Директор иногда выходил в свою ложу и слушал Жириновского, внимательно разглядывая сверху его самого и гостей театра. Но он не выслушал речь знаменитого политика до конца, так как, судя по дневнику, Жириновский был его антиподом. Мы же с друзьями досидели до победного, потому что было очень интересно. Речь великого ЛДПР-овца была страстной, горячей и немного непоследовательной. Он перескакивал с темы на тему. То говорил, что якутяне не должны пустить в столицу республики китайцев, так как они «украдут алмазы». Потом почему-то заметил, что «китайские 40 градусов ниже нуля совсем не то, что якутские 40 градусов ниже нуля». «Володя! Володя! – вдруг закричал, обращаясь к Жириновскому какой-то простецкий мужик. – А водка китайская тоже 40 градусов?». «Нет, китайская водка – 52 градуса», – нехотя ответил Жириновский, который совершенно не хотел поддерживать разговор с «лохом из толпы». Потом Жириновский призвал всех якутян строить бассейны и купаться в них, так как это спасет северных жителей от всех напастей и болезней.

«Володя! Спой что-нибудь!» – закричал тот самый «лох». Жириновский не выдержал и попросил вывести нарушителя спокойствия из зала, заявив, что он приехал, чтоб по-серьезному поговорить с северными жителями, а рэп пусть читает кто-нибудь другой. Московский политик еще долго говорил, довольно важные вещи – о суверенитете республики, развитии горнодобывающей промышленности, мигрантах и др. Но в конце почему-то прямо со сцены стал раздавать всем присутствующим по сто рублей, иными словами, снова скатился в дешевый популизм. «Выпейте за меня пивка», – сказал он каким-то бравым ребятам. Кому-то расписался на своем диске с шансоном, кому-то поставил автограф прямо на сторублевке. Но веселого лоха к тому времени уже отвезли в отделение милиции и он, бедолага «не дожил» до этого счастливого момента единения лидера и толпы, жаждущей зрелищ.

Однако вернемся к директору театра и его замечательным записям в последнем деловом дневнике. Через 2 дня, 08.08.2007 года директор снова пришел в театр, хотя знал, что все в нем пусто и сделал ностальгическую запись: «Осталось 147 дней в моем любимом театре. Это архи мало! А как жить мне потом дальше, без моего любимого! Как?!» Вот и ответ на вопрос, какими были записи в дневнике: равнодушными, «уставшими» или динамичными, эмоциональными? Конечно, второе. Никакого профессионального выгорания здесь не ощущается. Несмотря на возраст и болезни директор постоянно стремился в театр. И говорил он о нем, как о живом организме, с которым чувствовал тонкую родственную связь. 17 августа директор-отпускник записал с лапидарностью: «Как же прожить эти десять дней, до 27 августа до продолжения работы в Русском?! Выпью чай и пойду в церковь, хочу успокоиться». Фактически все люди с большим стажем работы так и воспринимают пенсию – как неприятное событие, как потерю связей с социумом, как откат назад. Очень он переживал о том, кому передать театр «по наследству», каждый директор должен готовить себе преемника. «Двадцать два года я строил театр, поднимал его из пепла. И кто им теперь будет руководить? Кто придет на готовое? Нет таких, кроме Шурки (Александры Яковлевны Звонковой -прим. автора). Но ей, в ее возрасте это ни к чему. Значит, надо взять «Шашке» Лобанову. Но он молод, коммерчески озабочен. Это ведь не артистов из Москвы заказывать». Имеется в виду привоз антрепризных театров.