– Уже приехали? Как там тёщенька поживает? Не скучает по зятьку любимому? – и глупо засмеялся, считая, видимо, что пошутил.
– Кто спит на Лизиной кровати? – едва сохраняя спокойствие, спросила я.
– Это, Машунь, мой кавалер, – невнятно ответила тётя Вера и улыбнулась, обнажив коричневые зубы. – Он тут… понимаешь… ну, поспит немного…
– Почему он спит на детской кровати?
– Какая разница? У тебя спрашивать должны что ли… – вступила мать.
– Какого чёрта этот бомжара спит на кровати моей сестры? – закричала я и уже не смогла остановиться. – Забирайте его отсюда и проваливайте, тётя Вера! Вы задолбали ходить к нам и бухать без конца. Сколько можно! У вас что, своего дома нет?! Туда водите своих алкашей подзаборных!
– Ты что себе позволяешь? – влезла мать.
– Это ты что себе позволяешь! Пьёте с отцом все выходные. Ты вообще помнишь, что ты – мать, что у тебя дети?! На утренник к Лизе в садик нет времени сходить, а пьянствовать есть время. Сколько угодно! Вы вообще помните, когда были нормальными людьми? То орёте, то пьёте. А чаще орёте и пьёте одновременно. Задолбали! Ненавижу вас обоих! Всё детство мне испортили, а теперь Лизе портите. Всю свою жизнь пропили. Ненавижу вас, алкаши!!!
Я вышла из кухни, оставив взрослых в тяжёлом молчании. Кое-как разбудила мужика и вытолкала его из детской. Тётя Вера, шатаясь, выползла из кухни.
– Давай одевайся. Ко мне пойдём, – сказала она в ответ на мычание своего кавалера.
Он согласно кивнул головой и, держась за стенки, пошёл в прихожую.
– Ты это… Машунь… извини, если что… – начала тётя Вера, но мать её перебила:
– Да чё ты перед ней извиняешься? Это она должна извиняться…
– Ага, щас! – ответила я и захлопнула перед ними дверь в нашу комнату.
Пока они прощались в прихожей, я слышала их разговор:
– Давай, если что лучше вы ко мне приходите. А то, правда, всё я к вам. Машке не нравится.
– Вер, ну ты же знаешь, у нас Лиза ещё маленькая. Надолго даже с Машкой не оставишь. Сама знаешь, какие подростки сейчас.
– Ну ладно, там созвонимся. Давайте, пока.
– Пока-пока, дорогая.
Мне даже смешно стало: «надолго Лизу даже с Машкой не оставишь». Неужели они думают, что выполняют хоть какие-то родительские обязанности!
Лиза сидела под письменным столом, задвинув компьютерное кресло. Она всегда так делала, когда кричали. Я успокоила её, сказала, что больше кричать не буду и можно выходить из убежища. Мы вместе поменяли постельное бельё на обеих кроватях, проветрили комнату, постирали медведя – теперь он вкусно пахнет порошком. Потом я прочитала сестрёнке сказку, чтобы отвлечь от произошедшего. Я стараюсь создать в нашей комнате небольшой уголок тепла и уюта, поэтому вторжение постороннего мужика вывело меня из себя. Я боялась, что мама придёт ругаться, потому что я «неуважительно отношусь к взрослым и родителям», что я «неблагодарная» и «вырастили на свою голову». Но все молчали.
Зато мне стало легче. Как камень с души упал. Я много раз представляла себе, как высказываю им всё, что думаю. Мне казалось, что если я начну, то не смогу остановиться, пока не вылью последнюю каплю моей ненависти к ним. На самом деле я уложилась за две минуты, если не меньше. А высказала всё, что думала на протяжении многих месяцев. Я рада.
Кроме родителей проблем хватает. Завтра начнётся третья четверть. И мне почти три месяца придётся смотреть на своих тупых одноклассников, на тупую Ласточкину, бесцветных учителей с их нудными уроками. Но образование для меня единственный способ выбиться в люди и добиться высот (пока не знаю каких, но обязательно добьюсь). Так что придётся терпеть.
