Пленник видит лицо дикое без, глаз. Глаза у Саввы – нитки. Уши слоновьи. Пленник теряет контроль. Савва бьет пленника в подбородок. Тот откидывается головой и стукается затылком о стену. Савва дальше говорит без падежей и ударений, но с характерным акцентом:
– Скажи, сука-билят, чурка, перед смертью, сколько наших рюсских убиль?
– Не-е-е, – икает пленник. – Я нэ убиуал, я нэ убиуал. Этта ашибка…
Удар. Пленник валится на пол. Савва пинает его ногами. Савву не останавливают. Савва никогда не переусердствует. У Саввы нюх. У Саввы рука набита.
У пленника лицо разбито. Он корчится. Штурман спрашивает:
– Быстро. Адреса, имена. Повторять не буду.
– А-ашибка…
Макогонов вступает в игру:
– Я узнал тебя. Это ты взрывал саперов. Тебя давно ищут, я не завидую тебе. Этот узкоглазый друг саперов. Ты убил его друга. Я не завидую тебе.
Савва вынимает нож.
– Давайте ему член отрежем, да. И яйца?
– Режь.
– Снимай трусы.
– А-а-а-а! – орет пленник. – Нэ надо-оа!
Савва бьет ногой, склоняется к пленнику и начинает срывать с того трусы. Пленник хватается за резинку. Так продолжается борьба за трусы. Нож мелькает перед лицом пленника; кончиком Савва задевает щеку. Задевает снова. Пленник сдается. Он парализован. Он хочет жить. Он схватил себя обеими руками за место между ног, обхватил ладонями мужской отросток.
– Скажу, скажу, скажу! Челоуэек, короче, пришел от Шамиля из Ведено. Сэурьезный чэлоуэек. Имя не знаю, короче, кто не знаю. Адрес знаю. Все скажу. Не режьте! Не убиуайте! Не делайте этого, рэбята!
Психология – тонкая наука. Психологии Савва не учился. Савва – психолог тонкий. Глаза у него – нитки. Макогонов всегда уважительно отзывался про Савву. Савву бандиты боятся, у Саввы лицо нерусское. Савва им кажется самим чертом, шайтаном, карающим органом. С Саввой нельзя договориться – он хладнокровен. Савва не знает жалости. Ни у кого нет жалости. Нет на войне жалости – не должно быть.
Сорок пять минут до рассвета.
Пленнику натянули мешок на голову, обмотали скотчем, оставив рот, чтобы дышал. Так же тихо выбрались из квартиры из дома.
Тени в ночи – одна за другой: автоматы в плечо, улица просматривается через приборы ночного видения.
Лодочник ждет.
Тимоха сидит на пленнике: придавил ногой, чтобы тот не шевелился даже.
Лодочник завел мотор.
Макогонов, Штурман и Муфтий решают, что делать.
Сорок минут до рассвета.
Штейн горячится:
– Успеем!
Штурман сомневается.
Макогонов принимает решение:
– Будем брать. Завтра уйдет. Факт уйдет. Этого взяли, завтра они узнают, что этого взяли. Хоп, будем брать.
Они взобрались на броню. Макогонов на командирском месте.
– Лодочник, седушку мою. Адрес в Черноречье. Поехали.
– Поехали, – отзывается Лодочник. – Ну что, смертнички.
– Язык отрежу.
Тихо работает мотор у БРДМ; неслышная машина «бардак» – самая для ночной работы.
Макогонов теперь был уверен, что сведения, полученные от задержанного боевика, точны и не требуют доказательств и проверок. И времени у них все равно не было проверять, – сомнения в такой момент могли лишь помешать делу. Вспомнил Макогонов: «По имеющейся информации, в Грозный из Веденского района Чечни для установления связи и координации действий бандформирований международного террориста Абу аль-Валида прибыл гражданин Турции некий Хамжед, являющийся доверенным лицом Бен Ладена…» Оно? Да наверняка. Точно оно. Нужно брать. Штурман? Штурман всегда сомневается: у него такая работа, ему по должности предписано сомневаться.
