Через время калитка отворилась, и в щель выглянул монах, возраст которого в темноте определить было невозможно.
– Простите, я путник. Сбился с дороги, – заговорил купец. – Вы не могли бы впустить меня переждать непогоду? Я слышал, у вас есть странноприимный дом.
– Как ты добрался сюда? – отозвался монах.
– Морем, на лодке.
– Заходи, сын мой, – монах отворил калитку пошире, и мужчина ступил на вымощенный каменными плитами двор.
Только во дворе монастыря, освещенном тусклыми масляными фонарями, стало видно, что отворивший калитку монах сгорблен и стар. Он провел прибывшего к дощатому двухэтажному дому недалеко от ворот. Завел в комнату на первом этаже с очень скудной обстановкой – кроме простой деревянной кровати, стола, табуретки, там ничего больше не было. На стене висело огромное распятие, вырезанное из дерева. А единственное окно комнаты выходило на запертую церковь. Заведя гостя в жилище, старик-монах удалился.
Дверь отворилась, оторвав купца от созерцания всего этого. На пороге появился высокий монах средних лет с окладистой черной бородой. На черной рясе ярко выделялось серебряное распятие, блеснувшее в свете керосиновой лампы, стоящей на столе.
– Добро пожаловать, сын мой! – Монах остановился в дверях, сурово глядя на ночного гостя. – С какой целью в наших краях?
– Я купец, сопровождаю товары на корабле. Меня ждут деловые партнеры в Одессе. Но начался шторм, и корабль изменил курс в открытое море. Я попросил высадить меня на берег, чтобы не терять время. Меня привезли на шлюпке. А товары мои через несколько дней придут в порт.
– Откуда ты узнал про нас?
– Моряк рассказал. Советовал переждать непогоду.
– У тебя есть документы?
– Вот, – порывшись в саквояже, мужчина протянул монаху бумаги – паспорт и подорожную.
– Стефан Теутулов, – по слогам прочитал монах, – подданный Австро-Венгерской империи. Постоянное место жительства – Вена.
– Все верно. Но я много путешествую, – сказал мужчина.
– Вижу, бывал уже в наших краях.
– Да, несколько раз.
– Прости за предосторожность, но мы хотим знать, кого впускаем в свои стены. Лихих людей вокруг много, – сурово проговорил монах.
– Я понимаю, – кивнул мужчина.
– Что ж, ночь можешь переждать здесь. Ты наверняка голоден. Кухня уже закрыта, но хлеб и воду тебе принесут.
– Сколько я вам должен, святой отец?
– На свое усмотрение. Мы не берем денег с тех, кому оказываем милость.
– Я богатый человек. Я вам заплачу.
– Воля твоя. Но у меня есть одно условие.
– Я внимательно слушаю.
– Ты католик, так?
– Да, я принадлежу к Римской церкви.
– Это не имеет значения, – покачал головой монах. – Мы радушно принимаем у себя всех нуждающихся. Однако условие такое – ты не должен расхаживать по территории монастыря. До рассвета ты обязан находиться в своей комнате. Выйти сможешь только после утренней молитвы.
– Я с радостью лягу в кровать и засну, и никуда не буду выходить! – горячо воскликнул прибывший. – Я пережил штормовую ночь в открытом море, потом опасный переход на лодке в темноте. Все, что я хочу, только лечь в кровать и закрыть глаза. Вам не о чем беспокоиться.
– Хорошо, – кивнул монах, – мы не любим непрошеных гостей там, где мирянам путь запрещен.
– Вам не о чем беспокоиться, – повторил мужчина с убежденностью.
– В твоей вере завтра праздник Всех Святых, – сказал монах, и глаза его недобро блеснули, – эту ночь лучше провести в четырех стенах.
