Идеи о свободе и равенстве толкали жителей на самосуд. Многие хозяева имений нынче заканчивали свой век на виселице. Толпы людей собирались, чтобы посмотреть на их муки. Верония встретила настрой Лотти суровым взглядом. Разносчик подал блюда, и дамы приступили к ужину.
– Не ожидала подобного безумия от тебя. – Верония приняла кусок. – Сейчас наши фантазии лишь навредят встревоженным бунтами людям.
Лотти на это лишь рассмеялась и сквозь смех сказала:
– Ты в самом деле так считаешь? Дражайшая моя Верония, мы, наоборот, развлечем и развеем хмурое настроение. Если знать, когда уместнее льстить, то никому не навредим. Никто не расположен слушать ужасы и немилосердную правду.
Верония оторвалась от еды. Ее подруга сказала правду. Она уже давно не говорит, что подсказывают ей ее чувства, а потешает чужое воображение и недалекие умы. Искусство гадания давно превратилось в салонную игру вроде штосса или пикета. Верония научилась выдумывать предсказания, но истина, которую она видит, других ужасает. Если бы она говорила о черных облаках, что витали над некоторыми людьми, сгущались и окутывали шею, как веревка на виселице, то они бы отказались платить и сочли за сумасшедшую. Никому не льстит предсказание о скорой смерти. Почему она не видит светлое? Будь это так, она бы рассказала миру, как избежать несчастий. Верония опустила взор и склонила голову.
– Мы шагаем по тонкому льду, – тихо ответила она, пока прислушивалась к посетителям, – ведь столицу захватили идеи радикалов.
– Это такой шанс, – воодушевилась Лотти и прижала руки к сердцу. – Только вообрази: мы в столице! Люди ищут покой и надежду сейчас острее всего, и мы подарим их. Капля воображения и аккуратности в словах: и у нас в кармане куча золотых монет. – восторженно произнесла Лотти и блаженно улыбнулась. Ее глаза наполнились блеском. – Мы покорим свет! Ах, я жажду погадать лорду или виконту. Нет, еще лучше, герцогу! Да, я целюсь на общество людей не ниже баронетов.
– Даже сейчас ты не теряешь веры проникнуть в свет, – едва улыбнулась ей Верония.
– Нет уж, я не упущу такую возможность, дражайшая моя, мы уже достаточно побывали в домах степенных семейств. Каждый раз говорим для них одно и то же. Большей скуки и не придумаешь! Я хочу блеска, хочу внимания, хочу… хочу… хочу…
– Нам и двадцати нет, – прервала ее Верония. – Еще успеем увидеть мир. Мир только начинает открываться перед нами.
– Ах, я хочу поскорее, – с придыханием сказала Лотти и нагнулась к подруге. – Только вообрази на миг: мы гадаем в салоне аристократов, к нам обращаются с почтением, а люди кругом оценивают не только наши манеры, но и умения. Верония, дражайшая моя, заклинаю тебя, мы покорим столицу.
Пылкая причуда ее подруги всегда забавляла Веронию. Еще с монастыря она грезила о высшем обществе. Очень смелая мечта для дочери спившегося художника и бродячей танцовщицы. Верония осеклась, когда ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Она обернулась. Сзади к ней подошел мужчина в потрепанных одеждах. В трактире многие отличались небрежностью, потому она нисколько не удивилась ему. Он встретился с ее тяжелым взором: обыденным для Веронии, но вводящего в дрожь других. Она как можно любезней улыбнулась, но мужчина лишь еще раз вздрогнул. Ее улыбка всегда скорее пугала, оттого Верония предпочитала сохранять неподвижное лицо. Он чуть побледнел и через дрожь сказал:
