– Как-то я предсказала ей, что она будет вести независимую жизнь, – продолжала Верония, – но для этого ей придется плутовать. Мои предсказания редко неверны, ты это знаешь. Пожалуй, она недалеко от нас ушла.
Верония вспоминала пансион с отягощением. Она мысленно возвратилась в день, когда предсказала инокине, что та уйдет из монастыря и соединит себя узами брака со священником. Через месяц предсказание сбылось, отчего сестры-монахини стали избегать ее.
«Она вершит судьбами! – говорили они. – Должно быть, она ведьма!»
Сестры доносили настоятельнице, что Верония несет в себе дьявольские силы. Не раз они перед молитвами утверждали, что у нее в голове роятся черные мысли, видения будущего, гадания по цветам и запахи. Под подушкой вместо молитвенника она держала сухие цветы, даже в подсвечники вставляла стебельки трав. Сколько раз ей приходилось стоять на коленях и каяться перед грехом, о котором ведали лишь сестры.
Верония привыкла слышать о себе такие слова. Надзирательница невзлюбила одну за талант, другую за странности. Пусть думают что захотят, ведь это не истребит в ней дар видеть чужие судьбы.
– О, Верония, ты к ней слишком строга, – возразила Лотти. – Эта девочка с именем на П или Б… еще бы вспомнить всем ее имя… с темными волосами, вытворяла всякое. Не будь ее, то кто знает, как бы мы выживали…
Верония нашла в ее словах особый смысл. В пансионе знали, что Лотти была дочерью художника, беспечного служителя муз. Пристрастием к кабаку он оставил семью без средств. Мать оставила дочь в пансионе, где та училась из милости. Верония встретила эту рыжую девочку с угловатыми чертами с любопытством. Шли года, и они до сих пор держались вместе.
Стук в дверь вынудил девушек прервать разговор. Модистка, что работала с ними, сообщала, что хозяин желает видеть Веронию в главном зале. Верония на миг застыла. Хозяин вызывал по обыкновению Лотти, когда нужно продать шляпки, пока ей поручалось как можно реже ходить к посетителям. Она тотчас встала и положила доделанную шляпу на стол. Понурый труд общения с покупателями оправдывался тем, чтобы найти того, кому можно погадать.
Верония вышла в зал вместо подруги. Хозяин распахнул глаза и подозвал к себе. Он шепнул ей подойти к гостям возле столика, ведь они желали увидеть ее. Она неспешно шагнула к ним. Верония почтительно поклонилась даме и его мужу. Дама была похожа на остальных посетительниц. Как и она, посетительницы с завитыми волосами походили на фарфоровых кукол и держались с таким достоинством, что их принадлежность к высшим кругам были неоспоримы. Они носили белые платья из легкой ткани, что походили на сорочки. Веронии доводилось раньше видеть такие платья у других посетителей, но каждый раз она удивлялась этому.
«Неужели в высших кругах принято носить столь легкие и простые одежды? – думала про себя Верония. – Боюсь, скоро я и Лотти перестанем отличать даму из высших кругов от жены буржуа».
Сама же она предпочитала наряды из плотных, но тонких тканей темно-серого цвета, цвета пепла и сажи. Туалет подчеркивал белизну ее кожи. Пусть в ее молодом возрасте были приличны светлые нежные цвета, но своей привычке Верония не намеревалась изменять.
Дама вся сжалась, когда встретилась с ее ледяным взглядом, и встала поближе к мужу. Верония осталась невозмутимой и ненадолго отлучилась в мастерскую. Они пришли за покупкой.
