До моих ушей донесся звук кипящей воды, и я поднял взгляд как раз в тот момент, как огонь погас, и чайник поднялся в воздух. Заварник начал наполняться кипятком, запахло чаем. Крышка опустилась, прозвучал тихий звон, и открылись дверцы еще одного шкафчика. Из него вылетели две чашки, они приземлились на столе вместе с заварным чайником и двумя ложками.
– Кстати, – вспомнил я. – Мне тут кое-что покоя не дает.
– Что же?
– В общем, я у университета парня видел, и сегодня он мне приснился. Кажется, я его раньше уже встречал.
– Ты же мне сам говорил, что людям снятся только те, кого они видели?
– Да, но мне хотелось бы вспомнить, где я его раньше встречал, – объяснил я.
– А он, случайно, не один из друзей Серафима? – сказал дед, глядя, как его чашка наполнялась заваркой.
– Нет, его друзей я хорошо помню.
– Значит, друг друзей.
– У Серафима их мало.
– А может быть такое, что он просто учится с тобой под одной крышей, и вы пересекались несколько раз, но ты забыл? – предположил дед.
– А вот это уже звучит правдоподобно, – согласился я и потянулся за еще одной конфетой.
Моя чашка наполнилась чаем, я сразу же отхлебнул немного и отправил конфету в рот целиком, а фантик, который от нее остался, мгновенно рассыпался в мерцающую пыль золотистого цвета, каким он и был.
– Хорошо, что от всего этого здесь не может быть кариеса, – произнес я, глядя на стол.
– И не только кариеса, – добавил дед. – Я, когда понял, что могу спокойно есть все это, был более чем рад.
– И не надоело тебе сладкое есть?
– Нет, это мой персональный рай, и из еды здесь не только сладкое.
– А я буду скоро скучать по супу, – признался я.
– Если хочешь, могу приготовить, – предложил дед.
– Спасибо, не надо, я бы предпочел съесть его в реальности, где могу себе приготовить только бутерброды.
– А в реальности ты такой же? В смысле тощий.
– Да, я не отличаюсь от себя реального, даже одежда та же, и пятна на ней, – ответил я.
– Была бы здесь твоя бабушка, она бы уже все, что сейчас на тебе надето, отправила в стирку.
– И я бы сидел здесь в рубашке времен вашей молодости, – добавил я.
– И мы бы ни один раз услышали от нее то, как ты на меня похож.
– Жаль, что она не смогла так застрять в моей голове, как ты.
– А мне кажется, хорошо, что она вообще не знала обо всем этом.
– Думаешь, для нее это было бы ударом?
– Сложно сказать, но ей бы точно понравилось то, что порядок здесь наводится сам, – предположил дед.
– И еще здесь не надо поливать ее растения, – добавил я.
– К тому же они здесь целы и вечны, – сказал дед и уставился на подоконник, который находился за моей спиной.
Он был заставлен горшками с фиалками, которые постоянно цвели, а сбоку стояла небольшая голубая лейка.
– Возможно, часть ее здесь все же есть, – продолжил дед и отхлебнул немного чая.
Свою бабушку я помнил хорошо, она умерла, когда мне было тринадцать, и она была полной противоположностью моего деда. Она была миниатюрной старушкой с аккуратной прической, в которой переплетались черные и седые пряди. Ее звали Вита, и она была доктором филологических наук, который привил моему деду-инженеру любовь к чтению.
Она была строгой и очень пунктуальной, словно жила по графику, расписанному по часам, который никак нельзя было нарушать, что мы с дедом часто делали, опаздывая к обеду или задерживаясь в магазине. Она, конечно, не злилась из-за этого, просто делала недовольный вид.
