Появилась линия рта, глаза и нос, и это точно был не я. И я продолжил наблюдать за тем, как он рисовал, за тем, как лицо на холсте приобретало тени и блики. Я не задумывался над тем, кого он изображал, но потом это лицо мне стало казаться знакомым. Я немного занервничал, пытаясь понять, кем мог бы быть этот человек.
Внезапно Серафим остановился и немного попятился назад, сохраняя невозмутимость. Я же только сильнее начал переживать, когда понял, что это тот самый парень, которого я когда-то увидел по пути в университет. У него были кудрявые черные волосы и светлые серые глаза.
– Он все-таки один из его знакомых, – подумал я.
И эта мысль в тот момент казалась правдоподобной, вот только, что это был за парень, я никак не мог понять. И тут я вспомнил фотографии в альбоме, который я смотрел совсем недавно. Там тоже был человек с похожими чертами.
– Ладно, спрошу его, когда проснемся, – подумал я. – Вот только как спросить о таком? Тем более он может и не запомнить этот сон.
Серафим продолжал смотреть на портрет, и через какое-то время закат и все остальное пространство стал заполнять туман. Я думал, что его сон продолжится, просто в очередной раз сменит обстановку, но мы проснулись в моей комнате.
– Эй, ты еще спишь? – тихо спросил Серафим.
– Нет, вот только проснулся.
– Я тоже.
– Какие планы на сегодня? – спросил я.
– Ну, для начала позавтракать.
– А потом?
– Не знаю.
– Тебе надо как-то помириться сестрой, у меня долго оставаться нельзя, – продолжил я.
– Знаю и надеюсь, что сегодня буду ночевать в своей палатке.
– Вот только я не думаю, что Флора успела по тебе соскучиться.
– Я больше переживаю за мольберты.
– В этом я и не сомневался, – произнес я, поднимаясь с кровати.
Мне надо было как-то расспросить его о том парне, которого он нарисовал во сне. Об этом я и размышлял, направляясь в ванную, где немного постоял под душем. А когда вышел, обнаружил, что Серафим продолжал лежать на матрасе. Хотя, возможно, он и вставал, чтобы взять альбом, в котором что-то рисовал.
– Только не говори, что смена обстановки тебя так вдохновляет, – сказал я, заметив карандаш в его руках.
– Да, есть немного. Если честно, я думал, что не смогу уснуть, – признался Серафим.
– Но пиво помогло, – добавил я.
– Да, пиво помогло. И вообще я давно так крепко не спал, мне даже трамвай приснился.
– Только трамвай?
– Нет, не только. Еще я рисовал.
– Надо же, ты даже во сне рисуешь, – сказал я, сделав немного удивленный вид. – И что же ты рисовал?
– Какого-то парня и еще что-то, не могу вспомнить.
– Какого-то парня, – повторил я, вытирая волосы полотенцем.
– Да, стоял на берегу, наслаждался закатом, но рисовал почему-то совсем другое, – продолжил Серафим.
– А сейчас что рисуешь?
– Того парня.
– Ты его запомнил?
– Да, – сказал Серафим и показал мне, что уже успел набросать в альбоме.
Он развернул альбом так, что мне стало видно то, что было на странице. И это был тот самый парень, которого я когда-то видел. Серафим явно пытался повторить то, что было нарисовано им же в его сне, и у него это прекрасно получилось. Портрет, конечно, не был закончен, но и по овалу лица и по другим чертам было все понятно.
– Обычно нам снятся те, кого мы видели в реальной жизни, – сказал я.
– Правда? – удивился Серафим. – Я с ним точно не знаком, я бы запомнил человека с такими глазами.
– Значит, ты его просто где-то видел.
Я не знал, стоит ли верить в такое совпадение, точнее я хотел верить именно в это. Другого логичного объяснения не было и не могло быть, и уже ближе к обеду я и вовсе забыл о том парне. Меня больше волновал Серафим и его сестра. Я знал, что лез не в свое дело, но мне надо было, чтобы они помирились. Вот только когда мы с Серафимом пришли в их квартиру, Флоры там не оказалось, она была на работе.
