Дни, когда я плакала - страница 20

– Думаю, это было ЦРУ.

– Правда? Я думаю, это была Куба.

Картер говорит:

– Я думаю, это был Джонсон.

– Значит, выбираем между Кубой или ЦРУ, – говорю я, снова его игнорируя.

Картер поворачивается и вперивает в меня взгляд.

– Будет проще найти доказательства теории Джонсона.

– Это и правда так, – говорит Оден.

Я откидываюсь на спинку стула, скрещивая руки на груди.

– Я не согласна.

– Реально, Куинн? Или ты всё еще злишься из-за своего дневника?

– Я в бешенстве из-за своего дневника. И я думаю, что это ты ошибаешься.

– Ты не обрушишь мой средний балл из-за такой глупой фигни.

– Я обрушу твой средний балл? – я поворачиваюсь к нему. – Каждый раз, когда я вижу тебя, ты сидишь на уроке с опущенной головой.

– Ой, да ладно тебе, мисс Колумбийский университет, – он ухмыляется, и я прищуриваю глаза. – Просто прекрати. Я не собираюсь терпеть всё это целый месяц.

– Ну так смени группу, – говорю я.

– Я уже пытался. Мистер Грин не разрешает меняться.

Я закрываю рот. Он уже спросил об этом?

– Ребята, – говорит Оден, – у вас всё в порядке?

Мы его игнорируем.

– Это мне нужно сменить группу, потому что мне приходится работать с человеком, который рушит мою жизнь.

Картер шумно выдыхает через нос.

– Да ради бога, Куинн, я же стоял рядом с тобой, когда пришло новое сообщение. Как это вообще мог быть я?

– У тебя есть кто-то, кто работает на тебя.

Он качает головой, глядя на меня, а потом на его губах появляется улыбка.

– Ты мне льстишь, если думаешь, что я такой расчетливый, но, как я уже сказал, мне нет никакого дела до тебя и твоих проблем.

– Если это так, почему тебе так нравится совать нос в мои дела, рассказывая, что я не могла поступить в Колумбийский университет, если только мой отец не проспонсировал библиотеку?

Он смеется.

– Очевидно, я был прав.

– Но это не твое дело!

– Ребята, – шипит Оден.

Ни один из нас не отводит взгляда.

– А теперь ты публикуешь мой дневник и шантажируешь меня, чтобы я рассказала своим родителям о Колумбийском университете. Ты жестокий человек, Картер Беннетт.

– О боже, – он хлопает в ладоши от отчаяния, – что мне сделать, чтобы ты прекратила так себя вести?

Я фыркаю.

– Ну даже не знаю. Вернуть мне мой дневник?

– И как я должен это сделать, если у меня его нет?!

– Эй! – Оден ударяет ладонью по парте. Мы оба поворачиваемся к нему, ошарашенные. – Я не знаю, что происходит между вами двумя, но с тех пор как мы начали работать вместе, у нас тут сплошная драма, – он тычет пальцем в список фильмов. – После урока можете хоть головы друг другу пооткусывать, мне пофиг, но пока мы тут, не могли бы вы, пожалуйста, сконцентрироваться? – последние слова он шипит, словно мамочка, отчитывающая своего четырехлетку за непослушание.

Картер трет ладонью лоб и вздыхает. Потом бросает взгляд на меня, приподняв брови, будто бессловесно спрашивая, готова ли я вести себя хорошо, будто это я тут главная проблема. И этим еще больше выводит меня из себя. И что я должна делать? Забыть, что моя жизнь рушится прямо у меня на глазах?

Воздух влетает и вылетает у меня из ноздрей, не достигая легких. Я так зла и безутешна, что уже снова чувствую покалывание в слезных протоках. Не имея при себе дневника, куда можно записать причины, почему я так расстроена, не могу избавиться от ощущения, что вот-вот взорвусь.

– Это ты потерял мой дневник, – слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить. – Это из-за