Лихо закручено. Ага. Кэроу в очередной раз вздрогнула при виде чудовища на полу. Предыдущее тело Амзаллага, последнее из сотворенных для него Бримстоуном, сейчас валяется на свалке. Его выбросили, как ненужное тряпье, – ради того, чтобы Амзаллаг стал таким. На мгновение она посмотрела на него глазами жертвы: огромные крылья затмили небо, от чудовища не уйти. Ее охватили ужас и безнадежность, ладони покрылись липким потом. Что же она делает? Кого?.. Кого она привела в человеческий мир?
Кэроу словно очнулась ото сна, глотнула холодного воздуха реальности – и вновь погрузилась в забытье. Страх отступил. Она приводит солдат в боеготовность – вот что она делает. Кто еще заставит серафимов заплатить за все?
Да, она привела чудищ в человеческий мир, но это отдаленное и всеми забытое место; шансы встретить здесь людей ничтожны. Она привыкла не замечать тоненький голосок, нудящий в голове: «Кэроу, это слишком рискованно».
Она глубоко вздохнула. Нужно проводить душу Амзаллага в новую оболочку, ладан все сделает сам. Кэроу взяла комочек и повернулась к Тьяго. Волк успел надеть рубашку. Веки у него слипались от усталости, но он бодро улыбнулся.
– Все готово? – спросил он.
Она кивнула и зажгла ладан.
– Умница.
Ее снова возмутил его тон. «Что же она делает?» Кэроу встала на колени и приступила к воскрешению мертвого.
Невольничий караван подходил к деревне. Никому не показалось странным, что в небе кружат падальщики. Ничего удивительного, к стервятникам быстро привыкаешь. Правда, обычно им достается другая падаль – звери.
На этот раз все было иначе.
Трупы висели на верхних балках акведука. Казалось, восемь серафимов улыбаются, широко распластав крылья. Однако вблизи дурно стало даже надсмотрщикам. Лица убитых…
– Что за изверги сделали это? – выдавил кто-то из себя.
На замковом камне свода краснели размашистые буквы: «Мы восстали из праха».
Ангелы немедленно отправили вестников в Астрэ. Охраны у них было мало, поэтому снимать погибших воинов с акведука не стали и поспешили дальше, погоняя невольников хлыстами. Рабы воспрянули духом: кроме надписи кровью, было еще одно послание – улыбки на лицах ангелов.
Кто-то разрезал ангелам рот до ушей, превратив лица в маску ужаса. Все понимали, что значат эти улыбки, и озирались по сторонам: одни со страхом, другие – с надеждой.
Наступила ночь, караван разбил лагерь и выставил караул. Время от времени тишину нарушали подозрительные звуки: кто-то пронесся в темноте, хрустнул сучок. Надсмотрщики тревожно озирались, сжимая рукояти мечей. Их руки раскалились добела, кровь шумела в ушах, глаза бегали.
И тут невольники запели.
Такого еще не было. Погонщики рабов привыкли к тому, что те скулят, а не поют, и перемена им совсем не понравилась. Звери выли дико – с вызовом и без страха. Хриплые голоса резали слух. Когда серафимы попытались угомонить толпу, чей-то хвост сшиб охранника с ног.
Пламя костра взметнулось и прибилось к земле – пришли они, исчадия зла. Спасители. Они спустились с неба. Ангелы поначалу решили, что подоспело подкрепление, но это были вовсе не серафимы. Крылья, рога, хвосты, медвежьи плечи. Клекот, крик, рычание. Щетина, когти.
Мечи и клыки.
Ни один ангел не выжил.
Освобожденные рабы растворились в окружающих лесах, прихватив с собой мечи, секиры и хлысты своих угнетателей. Теперь их будет сложнее подчинить.
Все затихло.
