_______________
*Подпольщики сражались с бело-зелёными (цвета сибирской автономии) повязками на рукавах.
С восставшими боевиками-подпольщиками томские большевики справились довольно легко, уже к 10 часам утра все очаги сопротивления были, практически, подавлены. Угроза со стороны наступавших легионеров сначала также не очень-то беспокоила советское руководство, поскольку они несколькими днями ранее, как только узнали о начале восстания Чехословацкого корпуса, направили на станцию Тайга вполне достаточный, с их точки зрения, воинский контингент для создания временного оборонительного заслона. Таким образом, всё было вроде бы как под контролем, но неожиданно вечером 30 мая в губисполком поступили известия от командира блокпоста на ст. Тайга Ивана Лебедева о том, что он не в силах больше сдерживать наступление превосходящих сил противника и что он с остатками своего отряда отступает к Томску. И вот только тогда чувство смертельной опасности полностью овладело сознанием большевистского руководства, и им было принято решение оставить город без боя и незамедлительно эвакуироваться на пароходах в направлении на Тюмень, где совдеповцы надеялись найти идущую им на помощь армию советского наркомавоенмора Троцкого. И вот утром 31 мая совсем не надеявшиеся на такую удачу томичи проснулись вдруг в совершенно свободном от большевистской власти городе.
Управление городом бежавшие совдепщики «официально» передали членам местного комитета партии меньшевиков. Одного из них об этом в два часа ночи известили из губисполкома по телефону. Сначала мало что понявший спросонья человек подумал, что это какая-то провокация, но потом всё-таки смог разобраться в ситуации и тем же следом сообщил своим товарищам по партии о случившемся. Последние, как только рассвело, явились в опустевший уже к тому времени губисполком, в бывшую гостиницу «Европа», для того, чтобы принять дела по управлению городом. Они прекрасно понимали, что их власть временная, что они, халифы всего лишь на час или немногим более того, однако обстоятельства момента требовали их присутствия, и они, вполне удовлетворившись этими соображениями, приступили к осуществлению своих обязанностей.
Почти одновременно с ними туда же, в бывший большевистский губисполком, явился и полковник Николай Сумароков, отставной артиллерийский офицер, руководитель подпольной офицерской организации города. Прибыл он в сопровождении нескольких адъютантов, для того чтобы принять, что называется, капитуляцию совдепа и выбросить на улицу «трон его величества Хама». По такому торжественному случаю, полковник и оделся соответственно – в парадный офицерский мундир с золотыми погонами бывшей императорской армии*. Вид его привёл в полное недоумение социал-демократов меньшевиков, представших в «Европе» пред очами грозного полковника, но несказанно обрадовал, надо полагать, некоторых немногочисленных в столь ранний час свидетелей этого события из числа простых городских обывателей, за двумя революциями уже успевших соскучиться по добрым старым временам романовского единодержавия. Вызывающее поведение полковника конечно же сразу было взято на заметку представителями революционно-демократической власти и, как показали дальнейшие события, не осталось безнаказанным.
_______________
*После Февральской революции ношение погон, а тем более золотых имперских, в России было повсеместно запрещено.
