– Румиюш, – тянула Ляля из параллельного класса, – я не смогла прочитать твою книгу. Она о войне. Это грустно.
– Но тебе же понравилась повесть «Адам и Мириам»?4
– Да, но там больше о любви!
– Не знаю, что тебе посоветовать. Я даю тебе свои любимые книги.
– Ну, Румиюш, – еще сильнее тянула Ляля, как и рукав своей аквамариновой куртки, – что-нибудь другое!
– Ты еще захнычь! – появился в раздевалке Газ.
– Я думаю, тебе не стоит вмешиваться в разговоры о литературе. Это высокое искусство, а не трактат о строении лягушки, – строго посмотрела на него Румия.
– Да? Вот только человечеству трактат о строении лягушки помог больше, чем ваши любовные истории на четыреста страниц.
– «Адам и Мириам» – это не просто любовная история. Это история о том, как Великая Отечественная война искалечила судьбы миллионов граждан Земли.
Газ примирительно поднял руки вверх.
– Попробуй почитать книгу «Медея и ее дети»,5 – обратилась Румия к Ляле.
– Ок, – сразу же утихомирилась та, – это из мифологии?
– Нет, это Улицкая. История огромной семьи.
– Ок, – замок на аквамариновой куртке с треском застегнулся.
– Ну что, по домам? – Славик вынырнул откуда-то слева, – или дальше будем слушать консультацию от Румии Хасановой?
– Ха. Ха. Ха.
– По домам, – согласился с другом Газ, – семь уроков – это слишком. «Человеку мало надо: лишь бы дома кто-то ждал». Погнали, Славик, а то Румию-ю-юш тебе устроит репетицию по всему Пушкину.
– Ха. Ха. Ха.
– Ну, здравствуй еще раз, Георгий, – улыбнулась Сылу Саматовна.
– Здравствуйте, – мрачно ответил ученик.
– Садись. Нет, вот сюда, поближе ко мне. Мама с тобой говорила? Теперь ты каждый день, учебный, конечно, будешь приходить ко мне после уроков и рассказывать пять хороших новостей и три плохих.
В кабинете воцарилась тишина.
– А наказание?
– Что наказание? А! Это и есть наказание.
– Какое наказание?
– Рассказывать новости, Гош.
– И все?
– И все.
– Это наказание?
– Это наказание.
И снова тишина.
– И вы будете просто слушать? – решил Георгий нарушить ее после нескольких минут раздумий.
– Иногда буду задавать вопросы, Гош.
– Вопросы?
– Вопросы.
– Это такое наказание?
– Это такое наказание.
– Еще раз можно? Я цифры забыл.
– Пять хороших, три плохих.
И снова тишина.
– Ну, не знаю, – мальчик внимательно разглядывал свои руки, – день как день.
– Он же был длинным, Гош, целых семь уроков и столько же перемен. Что тебе запомнилось?
И снова тишина.
– Ну, не знаю, – мальчик пожал плечами, на учительницу он не смотрел, – геометрия вот была. Писали теоремы на оценку.
– Тебе понравился этот урок?
– Не знаю.
– А сколько ты получил за эту работу?
– Четыре.
– Это же хорошая новость, Гош!
– Ну, наверное.
– Одна хорошая новость из пяти у нас есть, – облегченно сказала Сылу Саматовна, а сама подумала, что погорячилась с цифрами.
– Физкультуры не было, – вдруг выдал Георгий, – это к хорошим.
– Так, уже две. Но ведь ты ходишь на плавание, разве физкультура тебе не нравится?
– В бассейне на турнике не подтягиваются.
За окном стояла тихая осень.
– Больше не знаю. Ничего не происходило.
–А как же столовая? – задумчиво протянула учительница. – Ты сегодня сделал доброе дело в столовой.
Георгий молчал.
– Ты обижен на меня, Гоша?
– Нет.
– Меня сегодня одиннадцать человек спросили, зачем я дрался с драконами Дейенерис6, – друзья прорывались через толпу к выходу.
– Шутканули, – согласился со Славиком Газ, – кто высыпал эту мелочь в коридор?
