– Что значит забыть?! Как забыть?! Ведь столько труда, столько средств… Дядя, вы… – Максим сжал кулаки, он чуть не плакал от обиды.
– Не трудитесь, государь мой, подбирать всяческие эпитеты, я и так о себе знаю, и поверьте – ни о чём не сожалею, поскольку совершаю поступки на благо государства и вашего молодого поколения также, – дядя утонул в клубах табачного дыма и углубился в газету, показывая, что разговор закончен.
– Пойдём, пойдём, а? – Ленц потянул Максима за рукав.
Они сбежали по лестнице. Ленц торопил:
– Что он сказал насчёт машины? Насчёт ракеты. Её могут увести, да?
– Или уже увезли. Всё пропало. Против рожна не попрёшь. А дядечка Володечка, какой же он, однако, жабоквак ползучий…
– Погоди, Максим, ты не ругайся как босяк, а давай быстро, на Голодай! Можно на конке.
Максим на ходу порылся в кармане, вынул два пятака:
– На лихаче домчимся.
В конце Уральской улицы они спрыгнули с экипажа и помчались к ангару.
– Постой, кто это там? – Максим задержал Ленца, и они спрятались за деревом.
– Шпик, да?
Возле ангара, опираясь на трость, стоял низкорослый господин в котелке, который немного постоял, потом тряхнул головой и пошёл вдоль стены весьма неровно.
– Он пьяный, да? – догадался Ленц.
– Или притворяется. Что же делать?
– Пойду-ка выясню, что за тип, – сказал Максим.
– Нет, лучше я, – возразил Ленц. – Меня-то он точно не знает.
И не дожидаясь ответа, он вышел из-за дерева и прямиком направился к тому господину с тросточкой. До него донеслись несвязные речи:
– Люди, есть кто? Никого… А я ему и говорю – «милостивый государь, извольте…» А потом я здесь. Как я тут? Вот так притча…
Ленц подошёл ближе.
– Молодой человек! – обрадовался тот. – Если вы не хотите меня обчистить, то помогите выбраться из этих трущоб. Золотых часов у меня нет, пропил-с, но гривенник дам, это найдётся.
– Вы заблудились, да? А вам куда надо?
– Да мне лишь бы всё равно куда. Пикник у нас был, около патронного завода. Я ещё сказал, а не рванёт ли от искры, костерок-то знатный… А потом повздорили с одним скалозубом… Шпаком меня назвал. Я вспылил, я гордый, а куда пошёл, не помню. И вот я здесь, в сиих пирамидах Долины Царей.
– В долине Царей нет пирамид, – уточнил Ленц. – А вы в другую сторону пошли, там Финляндия, а если вплавь, то Швеция, конечно.
– Ха-ха-ха! Вы весёлый!
– Вон туда вам надо, вдоль складов, выйдете на Пятигорскую, а там извозчика возьмёте.
– Благодарю вас, таинственный незнакомец! Вот вам обещанный гривенник, – и он протянул Ленцу серебряную монетку.
– Но это же пятнадцать копеек! Вы ошиблись.
– О, честный и благородный юный друг! Действительно, пятиалтынный. Вы очень симпатичный. Вам никто этого не говорил? Наверное, станете учёным, исследователем неизведанных глубин и далей. Я и сам хотел, да не довелось. Жестокая штука жизнь. А монетку возьмите, не наносите мне глубокой обиды, я и так на своё существование обижен, а она вам удачу принесёт, это я вам говорю! Вы не смотрите, что я на Земле блуждаю. Это потому, что зрю в корень. Вот и сейчас как на ладони вижу – предстоит вам дальняя дорога и богатство.
– Хорошо – не казённый дом, – пробурчал Ленц.
– Я ж не цыганин, глупости вещать. А почему бы нам потом не встретиться?
– Невозможно. Дальняя дорога, – напомнил Ленц.
– Ах да, верно. Ну, позвольте откланяться! – он приподнял котелок и решительно, хоть и не совсем ровно, зашагал прочь.
