До-мажор. Повесть-матрёшка - страница 35

Конечно, это мой косяк. Расслабилась восходящая звезда русского романса. Передвижения патрульно-постовой службы уличный музыкант должен чутко отслеживать и быстро на них реагировать. То есть, гитару в кофр и таешь на глазах у сержантов, как нежить после третьих петухов.

Абитуриенты молчали – они пока без статуса, им проблемы ни к чему. Выпускники, как люди состоявшиеся, извергли из своей среды: – Вы не имеете право… никому она не мешала… будьте вы людьми… – но без энтузиазма. И, слава богу! Потому что любое оскорбление, непристойный выкрик или физическое воспрепятствование задержанию, скажется на мне очень чувствительно. Обозлится Фемида и впаяет мне штраф в пятнадцать тысяч российских гульденов, а то и арест.

Живописной группой, мы – два сержанта и «злодейка» с гитарой – перешли на противоположную институту сторону проспекта. Там у них стоял «рояль в кустах» марки «УАЗ», со стёклами декорированными крупной металлической сеткой. Когда за мной щёлкнул замок двери, сидящий на пассажирском сиденье страж повернулся ко мне и сказал:

– Значит так, объясняю. А ты впитывай, во избежание… – он внимательно посмотрел мне в лицо и, не найдя на нём следов умственной неполноценности, продолжил: – У нашего шефа днюха. Ну, там природа, сауна, бухло, девочки… Но он же не только подполковник, он же ещё и бард, мать его… Свою гитару он разбил 9-го мая, когда «День Победы» исполнял. Новую не приобрёл – замотался. Нам, значит, приказ. Немедленно забросить всех маньяков, хулиганов, торчков и привезти гитару. Ну, мы подумали, что гитара, конечно, хорошо, но гитарист с гитарой лучше. Шеф всё равно инструмент уже не удержит, опять об кафель раскокает. – сержант вторично обследовал моё лицо, потом брезгливо сморщился, отвернулся и раздражённо добавил:

– Короче, споёшь им там пару-тройку песенок, а мы тебя потом доставим туда откуда взяли. И тогда пой в этом городе везде где хочешь и когда хочешь. Никто тебя не тронет. Ну, а если будешь права качать, то… – он прищурился и очень чувствительно ощупал меня взглядом. Видимо, подбирал кару соответственно моей степени крепости. – Лучше тебе согласиться. Нам проблемы не нужны.

В моей бедной голове замелькали мысли: – Позвонить… срочно… кому? Папе! Нет… Тимуру! Тоже не вариант. Может Анатолию Сергеевичу? Или Вадиму? – и тут я поняла, что звонить мне некому. Потому как, моя независимость балансирует всего на одной простой истине: – «Спасение утопающего, дело рук самого утопающего.» Да и Акакий молчал, как рыба об лёд.

– А звонок можно сделать? Один… – спросила я для очистки совести.

– Конечно… – разрешил сержант. – Только не со всякого телефона можно из этой машины звонить. Ну-ка, дай глянуть, что за аппарат. – и он протянул руку. Я доверчиво вложила в его ладонь смартфон. Он изогнулся на сиденье и сунул его в карман своих брюк. – Здесь надёжнее будет. После получишь в целости и сохранности…

Заведение называлось «Корчма». Несколько крепких бревенчатых построек, можно сказать срубов, стояли на берегу небольшой тихой речки. Территория «Корчмы» была огорожена забором с мощными воротами из серии «Оборона Козельска». Видимо, всё тут ждало только меня. Потому что, как только я вышла из машины, в центре двора заработал фейерверк. Ахнула многоствольная батарея стоимостью в месячный бюджет семьи Кирюшкиных. Несколько одетых в махровые полотенца девушек взвизгнули. Тут же распахнулась дверь бани, и по деревянным влажным мосткам загремели крепкие мужские пятки. Сверкая распаренными, кипельно-белыми ягодицами, в реку попрыгали любители парной. Фейерверк сдох. В ближней избе дюжий мужской дуэт рванул «Чёрный ворон». Дойдя до фразы: – Ты добы-ычи-ы-ы не добьё-о-ошься… – дуэт распался и обладатель самого низкого голоса вдруг отчётливо выговорил три коротких сочных матерных слова. Я взглянула на конвой. Конвой был в смущении. Видимо, голос принадлежал начальству.