Мама, как загипнотизированная, быстро закивала, нырнула рукой в сумочку и вытащила футляроподобный кошелек и замяла его в руках с полной решимостью.
– Вы меня неправильно поняли, сударыня, – сморщившись, отмахнулся бессребреник. – Я хотел предложить для вашего мальчика одну очень действенную, но довольно дорогостоящую профилактику.
– Какую, доктор? – подпрыгивая на твердой кушетке, отозвалась мама с еще большей готовностью.
– В качестве профилактики можно было бы отправить мальчика за границу по семейному обмену, – выдал доктор. – Это поможет ему не только сменить обстановку, избавиться от нехороших воспоминаний, но и даст ему возможность неплохо развеяться с новыми объектами его столь раннего, но вполне здорового интереса. У меня вот здесь есть несколько телефончиков.
– Нам придется подкопить немножечко, доктор, – виновато мнется мама, а я ему уже мысленно аплодирую. – Видите ли, мы тут ремонт затеяли. Дом очень старый, большой, а денег у нас таких нет…
– Что, ремонт в кредит? – строго спросил врач и посмотрел на маму исподлобья.
– В кредит, – тихо призналась мама и, не выдержав его взора, уставилась в угол комнаты. – Вы понимаете, мы сами теперь не знаем, когда расплатимся.
Вот так новости. Говорила им Ба подождать с ремонтом, пока она в доски не уйдет. Но где там, не послушались.
– Это уже, как говорится, в зависимости от вас и от ситуации. А вы, голубчик, – опять ко мне обращается, – если начнете видеть какие-нибудь странные сны или видения, ну там утопленниц, струи крови или летающих далматинцев, – рисует в воздухе, – то не стоит особо беспокоиться. Ведь всем нам может иногда что-то показаться или привидеться. Лучше всего постараться не обращать на это внимания. У вас папа случайно не писатель, не собирается в зимнее уединение?
– Он старший преподаватель, – крепче сдвинув коленки, отозвалась мама. – Но иногда пописывает.
– Ну вот и замечательно. – Он американским жестом соединил концы своих длинных пальцев и откинулся на спинку кресла. – Значит, наберитесь терпения и приготовьтесь к долгому зимнему отдыху, где-нибудь в отдалении.
– Но ведь зима кончается, доктор.
– Разве? – нахмурился он и поскреб шершавую щеку. – Действительно. Тогда ладно. В общем, случай у вас известный, волноваться до поры до времени не о чем.
Мы с мамой одновременно встали и начали, пятясь к дверям, откланиваться.
– А вы напишете мне освобождение от физкультуры до конца года? – Ну хоть какая-то польза, думаю, должна быть от этого шута горохового.
– А в связи с чем это? – произнес он с визгливым возмущением, и голова у него вместе с переливающимися в линзах безумными глазами вопросительно повернулась ко мне в полупрофиль.
– Как в связи с чем? В связи с болезнью мозга.
– Ваш мозг, молодой человек, – перекатив голову и отвалив ее набок, – прослужит вам и нам еще не одно десятилетие. Так что можете за него не беспокоиться.
Вот так вот и сидел этот филин в белом халате, важно хлопая глазами и скрещивая пальцы противотанковым ежом.
Вот тогда-то я и переселился к бабушке. Там рядом с ней я безвылазно провел недель пять. В то время она мне и рассказала все те странные длиннющие истории. Каждый вечер я не давал ей спать и просил рассказывать что-нибудь еще – она всегда очень любила рассказывать всякие истории, – и одна из этих баек едва не перетекла в настоящую доктороживаговскую эпопею, если бы я вовремя ее не пресек. Дело в том, что когда-то, еще в девятнадцатом веке, на томском Кузнечном взвозе…
