– Таким образом, Зареченск продолжает оставаться под контролем армии, товарищ главнокомандующий, – начальник Генерального штаба Антон Дерябин отошёл от карты, положил указку на стол. – Сразу после восстановления правопорядка в столице мятежный комитет будет изолирован, все установленные активные сторонники Рымникова будут переданы структурам ГСН. Доклад закончил.
Президент Фёдор Земсков, облачённый по случаю госпереворота в элегантную полевую форму высшего командного состава, нашёл взглядом командира зареченской десантной дивизии:
– Справитесь, генерал?
– Так точно, товарищ главнокомандующий, – встал Седых. – Операция по удалению блогера из Зареченска прошла успешно, других серьёзных препятствий для быстрого и максимально бескровного подавления локального мятежа нет. Город контролируется вверенным мне подразделением.
– Хорошо. Теперь по Рымникову. Доложите, Евгений Станиславович.
– Рымников пока не установлен, товарищ главнокомандующий, – кратко отчитался Артёмов. – Работаем.
– Плохо работаете, товарищ министр ГСН, – поморщился Земсков. – Ставите под угрозу всю операцию. Тысячи полевых сотрудников целый год вели оперативную работу по плану «Синедрион», ночей недосыпали, с семьями неделями не виделись. А ведь это не просто ваши подчинённые, это ваши боевые товарищи. Мои боевые товарищи. И мы не простим роковой ошибки руководства ГСН на последнем, решающем этапе операции. Садитесь. Теперь о наших западных партнёрах. Прошу, Алексей Валерьевич.
Директор офиса президента Алексей Болдырев начал доклад о реакции правительств США и Европы на революцию в России. Они называли «революцией» операцию Кремля под кодовым названием «Синедрион», направленную на окончательное устранение и изоляцию всех потенциальных врагов государства, то есть личных врагов Фёдора Земскова, среди которых Василий Рымников был главным, но далеко не единственным персонажем.
Среди полутора десятков присутствующих на особо секретном совещании в Горках, пожалуй, только Артёмов, Болдырев и Дерябин знали, что «Синедрион» является важной, но лишь подготовительной частью плана «Апокалипсис» – глобальной операции возмездия, идефикс президента Земскова. План предполагал начало финального периода «Апокалипсиса» примерно через восемь месяцев после завершения операции «Синедрион», за которую сейчас так переживали лидеры западных стран.
* * *
В детали плана «Апокалипсис» Артёмова ввёл директор офиса президента сразу после встречи с Земсковым неделю назад, на которой генерал-полковник был назначен министром ГСН.
– Сочувствую вашей семейной трагедии, Евгений Станиславович, – Земсков говорил проникновенно, как будто при разговоре работали камеры протокольной съёмки для федеральных телеканалов. – Но горевать будем после победы. Ваш предшественник, буду откровенен, просрал всё что мог на важнейшем направлении работы ведомства, о частностях вам расскажет Алексей Валерьевич. Замечу лишь, что косвенным результатом этого провала была и гибель вашего сына. Уверен, Глеб мог и должен был выйти из круга откровенных недругов нашей страны, в который он попал по нелепой случайности. Ответственности за поступок с сына я с вас не снимаю, но разделяю её. Залогом чему является ваше назначение. Уверен в вас, Евгений Станиславович. Масштаб и уровень задач, стоящих сегодня перед ГСН, вам предстоит осознать в ближайшие дни. Работайте. Времени на раскачку нет.
