– А сколько у вас живут?
– По-разному. Если магический резерв большой, то до пятисот, бывает, доживают. А если маленький – то лет двести-триста.
– Ничего себе! А у нас до ста лет единицы доживают, и то дряхлыми стариками. А вам сколько лет? – спросила я, а потом только подумала, что это может быть бестактным вопросом, женщина ведь.
– Нормально, дочка, я не стыжусь своего возраста, – улыбнулась она. – Мне месяц назад стукнул четыреста один год.
Я присвистнула и посмотрела на неё совсем другими глазами. Хоть и называла я её старухой, каргой и бабкой, но на вид ей нельзя было дать больше семидесяти лет, и то с учётом того, что она ухаживала за собой. Потому что тело было подтянутым, а осанка – дай бог каждому в её возрасте иметь такую: прямая спина, не сутулая, ходила она почти не слышно, не шаркая. Да и голову всегда держала ровно, словно смотрела свысока, хоть и небольшого роста, почти на полголовы ниже меня.
– Что, не ожидала?
– Нет, признаться, я первый раз общаюсь с человеком, которому больше четырёхсот лет.
– Мало того! Признаюсь, что я не совсем человек!
У меня округлились глаза, и я пыталась в полумраке разглядеть у неё признаки иной расы: длинные уши, хвост, рога или крылья за спиной. Верда рассмеялась и сказала:
– Ведьма я!
Эта новость меня нисколько не успокоила, поскольку я с детства боялась колдунов и ведьм как огня.
– Не бойся меня, Светлана. Ведьма – это от слова ведать, знать. Я просто обладаю магическими способностями и знаниями не только про травы, но и про металлы, и магические наговоры, умею лечить, предсказывать будущее и управлять силами природы. Вот и всё. Вернее, не всё, но бояться тебе меня не надо. Я взяла за тебя ответственность и буду учить ведовству, тем более у тебя есть природные способности.
– Да ладно! Никогда не замечала за собой ничего такого.
– Ой ли? После того, как ты купишь у продавца товар, за тобой выстраивается очередь…
– Так это просто лёгкая рука.
– Ты любишь животных, и они всегда тебя слушаются и ластятся…
– Да…
– Ты интуитивно понимаешь, что болит у твоих родных и как им помочь…
– Ну…
– Вспомни хотя бы своего сына. Ты же сразу поняла, что что-то не так и надо срочно везти ребёнка в больницу, но в душе знала, что там ему не помогут.
– А вы откуда знаете?
Верда прикусила губу.
– Знаю, потому что в это время начался ритуал перехода твоего сына из вашего мира в наш. Он должен был там умереть, чтобы родиться здесь заново…
Я поперхнулась слюной и еле откашлялась.
– Так это всё вы!!! Вы виноваты в смерти… Постойте! Вы сказали, чтобы родиться здесь заново? Что вы имели в виду?
Верда поднялась со ступенек и позвала меня в дом. Зажгла масляную лампу на столе, налила нам по кружке взвара.
– Вот что я имела в виду…
Она отпила немного из кружки и отставила её в сторону. В тусклом свете лампы её выбившиеся из косы седые волосы придавали лицу какую-то зловещность, но в глазах я заметила теплоту и участие.
– Не хочу начинать наше общение со лжи. Тем более ты её прекрасно чувствуешь. Поэтому поклянись, что сделаешь так, как я скажу.
Я хотела возразить и уже открыла рот, но, видя её решительный настрой, просто уточнила:
– Иначе что?
– Иначе можешь забыть про ребёнка, ты больше его никогда не увидишь!
И сказала она это таким голосом, что у меня даже в ушах зазвенело. Нет, она не кричала, но каждый звук эхом отразился в моей голове. И я поняла, что так оно и будет. Я не предполагала даже, что мне надо будет сделать, чтобы вновь прижать к груди Саньку, но была готова ради него на всё.
