До встречи не в этом мире - страница 11
пятясь вслед за мычащей скотиной, дому,
смотришь в сторону неба. Да даром голи,
как на камне, на теле крупинки соли
да тепло в сердцевине еще не против
оставаться с тобою, хоть ты юродив
и уродлив, как карла китайский. В целом,
жизнь – дерьмо вперемежку. Ни ангел в белом
и ни в черном демон твою надежду,
что кого ты любил, тебя встретит между
изумительным раем и смрадным адом,
не утешил пока. Не приносят на дом
приглашений явиться в палату лордов.
Впрочем, хватит с тебя и глухих фиордов.
«Забегая назад, вижу осень в ордынском раю…»
Евгению Рейну
Забегая назад, вижу осень в ордынском раю.
Теплый дождь. Хорошо и безлюдно. Стою
у Скорбященской церкви. От гадин
отряхнувшись, гляжу, как сверкают сады.
Вечер светится в каплях небесной воды,
как внутри виноградин.
Грустный фатум. Наивный природный обман.
Верно, парки напутали что-то. Туман
спряли к новому утру. Им, выдрам,
лишь бы судьбы тряслись на третейских весах.
Что касательно выбора звезд в небесах —
я свою уже выбрал.
Никому во Вселенной она не посмеет гореть,
потому что моя. И ее ни узреть,
ни назвать мудрецам. По листочку
я сжигаю во имя ее все прожитые дни.
При церковных свечах и в бесовской тени
я стремлюсь в свою точку.
Будь покоен, Господь: для бессмертных стихов
хватит пищи – всех смертных грехов
дурака и мясца кровяного.
Все одно – на Ордынке ль прощаться с землей,
или в белую ночь захлестнуться петлей
на углу Дровяного.
«Поймаю шарабан – и в тину…»
Поймаю шарабан – и в тину
старинных переулков. Дальше
пойду к тебе пешком, за спину
запрятав торт с шампанским. Шваль же
останется за смутной гранью,
которая, скользя за мною,
безумную толпу пиранью
к Арбату ототрет. Закрою
глаза перед парадным входом,
и время на шпагат в пространстве
растянется. Повеет йодом,
и дверь, засеменив, как в трансе,
пропустит нас в былые чувства,
где, словно заблудившись в Лете,
мы будем удивляться грустно,
что все еще живем на свете.
«Послушай меня, мой Боже…»
Послушай меня, мой Боже,
про то, как у грязных дэзов
целуют в глаза прохожих
агаты древесных срезов,
как Муза в волшебной маске
среди итээров постных
отчаянно хочет ласки,
как девочка среди взрослых.
И утро сменяя новым,
под плач водосточных трактов,
внемли хоть кивком, хоть словом,
как в доме моем абстрактном
цветет, с каждым днем светлея,
лесной светлячок, свеча ли:
Поэзия-орхидея
моей о тебе печали.
«Здесь, как в пристанище Билли Бонса…»
Здесь, как в пристанище Билли Бонса,
вечно темно. Только под вечер солнце
отрикошетит лучом на петли
ржавого сундука, что не так страшно, если
он давно пуст и хранит хлам, как в данном
случае. Впрочем, ведь, клад все равно «Бен Ганом»
был бы разыскан и отдан ублюдкам, ибо
не в недоноске дело. Скажи спасибо
вещей судьбе, что помудрее лоций.
Всякому сквайру десятка твоих эмоций —
выср…ся круто хватит с лихвою навек.
Так и тебе не вскарабкаться, милый, наверх.
Лучше гляди, как закат в сизой зыби тонет,
с кружкою эля встречая конец на склоне
лет, потому, что хоть все словесами вашей
пяди Вселенной, досадно-таки, что к высшей
мере не приговорил ты, кого хотелось,
не произнес все, что на языке вертелось.
Но ведь на то и роль, что тебе от Творца досталась:
не озлобляйся всуе и не возводи на старость
скучных напраслин – все призрачно в этом мире,
а не находишь места – сыграй сам себе на лире,
вспомни любимую, если была она, в час отчаянья.
Не сожалей, что уходишь в страну молчанья.
«Все явственней я старею, все меньше мне остается…»
Похожие книги
В книгу вошли повесть «Яблоки горят зелёным» и рассказы. В них автор использует прием карнавализации. Читая их, мы словно оказываемся в самой гуще «карнавала», где все переворачивается, обычные наши бытовые представления меняются местами, слышится брань… И королями этой карнавальной стихии становятся такие герои Батяйкина, которым претит подчиняться общепринятым правилам. Автор выводит нас на эту карнавальную площадь и на миг заставляет проститьс
Юрий Михайлович Батяйкин – поэт, прозаик, член Союза российских писателей, лауреат Пушкинской премии. Автор книг «Праздники одиночеств» (1993), Ingenfors (2012), «Яблоки горят зелёным» (2013).В этой книге перед вами предстает редкая возможность услышать не согласный ни с кем и ни с чем голос Поэта, свободного от всех канонов и рамок, свободного по рождению, по своей упрямой человеческой натуре.
В книге исследуются этно-политические и социально-экономические предпосылки возникновения Азербайджанского национального движения и особенности его эволюции после Февральской революции, которые привели к возникновению Азербайджанской Республики в мае 1918 года.
«Магазин „Белые тапочки“В старом доме у самого кладбища жил мальчик по имени Анджей. Одноклассники его не любили и дразнили то могильным червяком, то продавцом белых тапочек. А все потому, что его родители торговали похоронными принадлежностями. Но почему-то именно в их магазин люди бросились за помощью, когда в городе вдруг появились кровожадные чудовища…«Домик у кладбища»Когда ты живешь рядом с кладбищем, а твои родители торгуют средствами защи