До встречи не в этом мире - страница 7
всех клятв верней,
должен сносить за шаги любимой
шаги скотов
черной душой, неисповедимой
с седьмых потов.
И, возвращаясь, просить у Бога,
что дал им жить,
самоубийства всего живого
не довершить,
должен будить в его сердце милость
нетопырям,
чтобы под утро обратно выпасть
к ее дверям.
«Опять природа замирает…»
Опять природа замирает,
как в сердце, где который год
кровь польская перебивает,
как желтая листва и рот,
что лишь вчера был волен
Вас целовать, забит
стихом, что безнадежно болен.
А дождик моросит.
И я брожу, боясь поставить точку
в стихотворении, которое о Вас…
до простоты вываживая строчку,
спускаясь, словно сумерки в «танцкласс»,
где, кто танцор, а кто тапер – не видно,
где кронам лип так свойственен интим,
а изморось – как анальгин от быдла.
Лишь изредка какой-нибудь кретин
проедет мимо, потревожив змейку
и высветив зрачками «жигулей»
забор, деревья, мокрую скамейку
и некое подобье Пропилей,
где я гуляю с Музою и нимфой,
не замечая колченогий взгляд,
накоротке захлебываясь рифмой,
как поцелуем Вашим невпопад.
«В вагоне я еще принадлежал…»
В вагоне я еще принадлежал
тебе. Но, выйдя на вокзале,
я стал похож на глупого чижа,
вернувшегося в клетку. Ожидали
меня в столице. Лишь на кольцевой,
проехав круг, со мной расстался филер,
ущербной гениальностью кривой
не обладавший. В пролетарском стиле
воздушный поцелуй мне слал шмонарь,
по службе наносить на обувь ваксу
обязанный. Приветливый почтарь,
прошедший школу КГБ по классу
перлюстраций, волновался за
профессионализм. Любитель чуши —
слухач терзал мой телефон, глаза
мечтая обменять еще на уши.
Мой новый грех, как будто бы, к другим
моим грехам в столе из палисандра
не ревновал. Но, переняв шаги
документальной прозы Александра
Исаевича, умных и лохов
уверив, что и он – агент Антанты,
то рвал стихи, то рвался из стихов
так яростно к возлюбленной, что Данте,
простив ему отвергнутый канон
и находя в антисоветском киче
преемственность, и тот жалел, что он
не мог себе такую Беатриче
позволить. Потому, что плоть и кровь
двоих и, унижаясь до порока,
способны на высокую любовь
на фоне стен тюремного барокко.
«Ты не пишешь ко мне: неужто…»
Ты не пишешь ко мне: неужто
ты забыла меня, подружка,
и не важно тебе, как грустно
рифмам от приверед «Прокруста»,
что зовется размер. И в коих
смысл жизни для нас обоих.
Или нет у тебя привета
для отчаянного поэта,
что сидит в КПЗ квартиры
за любовь подцензурной лиры,
на ладонь опершись рукою,
будто в мире их только двое:
тишины полутьма немая,
да улыбка его кривая.
«Милая, здравствуй. Мне жаль, мне очень…»
Милая, здравствуй. Мне жаль, мне очень
жаль, что в душе и в природе осень,
что, если их поменять местами,
будет почти незаметно в гаме
птиц, улетающих от печали
по бирюзе, что была вначале.
В частности, мне бесконечно грустно,
так, что об этом не скажешь устно,
только письмом, на манер Сальери,
втягиваясь в ремесло, на деле
мучаясь и умирая – дико
на расстоянии меньше крика.
Так что пишу, хоть не жду ответа.
В сущности, мне все равно, что эта
жизнь, беспредметная, как порнушка
в стиле Боккаччо, прошла, и кружка
в стихотвореньи А. С. не важно
также: нашлась или нет, – не яшма.
В общем, прими уверенья в лучшей,
чем существует, любви, на случай
коллегиальных сомнений через
день, что проводит меня под шелест
юных шелковиц, теряя вечер,
в небо, куда мне укажет ветер.
«Снова рассвет, как пьезо…»
Снова рассвет, как пьезо
кристалл ин хендз,
снова мы не тугезе,
хотя и френдз.
Но впереди десембе,
Похожие книги
В книгу вошли повесть «Яблоки горят зелёным» и рассказы. В них автор использует прием карнавализации. Читая их, мы словно оказываемся в самой гуще «карнавала», где все переворачивается, обычные наши бытовые представления меняются местами, слышится брань… И королями этой карнавальной стихии становятся такие герои Батяйкина, которым претит подчиняться общепринятым правилам. Автор выводит нас на эту карнавальную площадь и на миг заставляет проститьс
Юрий Михайлович Батяйкин – поэт, прозаик, член Союза российских писателей, лауреат Пушкинской премии. Автор книг «Праздники одиночеств» (1993), Ingenfors (2012), «Яблоки горят зелёным» (2013).В этой книге перед вами предстает редкая возможность услышать не согласный ни с кем и ни с чем голос Поэта, свободного от всех канонов и рамок, свободного по рождению, по своей упрямой человеческой натуре.
В книге исследуются этно-политические и социально-экономические предпосылки возникновения Азербайджанского национального движения и особенности его эволюции после Февральской революции, которые привели к возникновению Азербайджанской Республики в мае 1918 года.
«Тойота» догорала в березовом подлеске за кладбищенской оградой. Передние дверцы автомашины с обеих сторон были распахнуты, а заднюю часть ее разворотило на две половины, видимо, взорвавшимися в топливном баке парами бензина. За рулем автомобиля скрючился в неестественной позе обугленный труп…Такую безрадостную картину увидели участники следственно-оперативной группы во главе с районным прокурором Антоном Бирюковым, приехавшие к месту происшестви