– Вы меня так напугали! Не делайте так больше.
Ну сущий ребёнок!
– Только если вы больше не будете травить меня пирогами. – Что ж ты делаешь! Хотел отругать её за эту выходку, а получается насмехаешься сам над собой, лишь бы не расстраивать и без того расстроенную девушку ещё сильнее. Когда же я стал таким мягкотелым?
– Обещаю, такого больше не повторится. – Пылко пообещала девушка и села на кресло. Моё любимое, что я сам всегда занимал. Могу поспорить, что на обивке всё ещё остались полушария моей пятой точки. – Надеюсь, вы на меня не сердитесь.
– Нет. – Соврал я. – Благодаря вам я остался жив.
– Я боялась, что медики не успеют. Но как они попали в квартиру?
– Я не закрыл входную дверь.
– Довольно безалаберно с вашей стороны.
Неужели она решила меня отчитать? Я проявил такое великодушие – засунул своё негодование куда подальше, чтобы не портить ей день ещё сильнее, ведь кто-то до меня явно постарался. А она говорит со мной, как с малым ребёнком, бросившим конструктор посреди ковра.
– Старая привычка. В Берлингтоне мы редко так делаем.
– Вы не в Берлингтоне. – Напомнила мисс Джеймс, словно я мог позабыть.
Даже с закрытыми окнами кругом стоял такой шум, словно квартира находилась прямо на обочине, в метре от проезжей части. Словно я сидел на диване посреди тротуара, а мимо сновали сотни незнакомцев, встревая в мой мир своими разговорами и запахами. Голоса, ропот колёс, гудки и ещё миллионы звуков, что сливались в симфонию, на которую я не хотел покупать билета.
– В Лос-Анджелесе опасно оставлять дверь открытой. В тот раз вам повезло, но в следующий всё может оказаться куда как страшнее. К вам могут ворваться грабители или кто похуже.
Мне ли не знать! Минут пять назад ко мне как раз заявлялся «кто-то похуже». Не успел я рта раскрыть, как мисс Джеймс продолжила свои наставления. От её высокомерных нравоучений я начинал снова раздражаться. Да кто она такая!
– С месяц назад у соседки ниже выкрали сейф со всеми накоплениями, а в доме напротив унесли…
– Мисс Джеймс, обещаю вам, что в моё присутствие с вашей квартирой ничего не случится. – Буркнул я не совсем учтиво, и она тут же заметила перемену погоды в нашей беседе. В сторону Берлингтона повеяло прохладой с калифорнийского побережья. Люди тоже влияют на климат, и теперь на обоих концах материка случилось вселенское оледенение.
– Уж надеюсь. Не хочу вернуться в квартиру, от которой ничего не осталось! – Отморозила она в ответ.
– Это не я собирался разбить окно чужого дома!
– Это не я забыла оставить ключ и заставила другого человека мёрзнуть в минус двадцать!
– Всего-то в минус шесть, не преувеличивайте!
– Житель Лос-Анджелеса минус шесть ощущает как минут двадцать!
– Ну, а в вашей квартире все плюс сорок, как в Эфиопии.
– Ну, это уже не мои проблемы! – Съехидничала моя неприятельница, и от кислоты в её тоне меня передёрнуло.
С любезностей мы почему-то перешли на колкости. Две спицы, что позвякивают, ударяясь друг о друга. Только вряд ли такими темпами мы бы смогли связать цельный свитер. И этой нахалке я отдал свой дом за просто так! Принял её с распростёртыми объятиями, а она дерзит, точно это я ей что-то должен. Таких нужно ставить на место.
– Вы, надеюсь, прочитали список, что я вам оставил?
– Это то дурацкое письмецо с пятнадцатью пунктами, которые я должна выполнять?
Моя гостья пошла на кухню и прихватила меня с собой, как свидетеля всех своих перемещений. Не забывая корчить обозлённые гримасы и фыркать на меня в камеру, она с грохотом принялась лазить по шкафчикам. Наверняка искала кофе – по её залежам я уже успел понять, что эта женщина может неделями прожить на одном кофе. И, видимо, на ненависти к другим.
