– Какое общение может быть после этого? – говорю я про себя, пытаясь судорожно отменить подписку. Но неожиданно она подписывается на меня в ответ. Я облегченно выдыхаю и закрываю ее аккаунт. Тут я решаю вбить в строку поиска имя Адрины. Мне выпадает страница Адрины Миллер.
Знаете, есть такие люди, которые называют себя «непубличными». Обычно их страница «набита всяким барахлом» в виде мотивационных цитат, фото зданий, еды, животных, растений, кадров из фильмов и сериалов. А главное, что здесь мы не увидим «хозяина». Обычно на подобных страницах творится хаос. Но у Адрины все было иначе. Ее аккаунт можно было назвать «источником эстетики». Фото зданий были объединены одной тематикой – это 18 век. Книги из той же эпохи. Всё в слегка желтоватом фильтре, который подчеркивает обыгранную «старинность», как бы намекая на ее подлинность. Словно девушка лично отправилась в прошлое, дабы запечатлеть для нас тот век, называемый «Эпохой Просвещения». Даже фото матери-природы вписываются во всю эту «историю» так элегантно, как дамская шляпка на голове у очередной аристократки. Но саму Адрину я не вижу. Лишь только иногда, раз в 10 публикаций можно наблюдать кареглазую темно-русую девушку, позирующую боком или спиной на фоне книг, леса или озера. Но все равно от ее аккаунта веяло запахом старых книг, накрахмаленными платьями и костюмами, сыростью стен средневековых замков и огромных поместий купцов того времени. Полюбовавшись ее страницей, я закрываю Инстаграм3. Это немного помогло мне отвлечься от…от всего этого.
Я встаю с дивана, и дверь резко отворяется. На пороге стоят родители. Их не было всю ночь. На маме нет лица, а отец пытается казаться непоколебимым, но выходит не очень. Они стоят, не заходя внутрь. Будто кого-то ждут. Наконец, я вижу своего брата.
– Дэмиан! – вскрикиваю я и бегу обнимать его. – Тебя отпустили? Но как?
Он обнимает меня в ответ, но как-то холодно.
– У них на меня ничего нет, – отвечает он и отстраняется. Я смотрю сначала на маму, а она уводит взгляд. Затем на отца, но тот молчит.
– Это же значит, что все кончено? Его больше не заберут? – спрашиваю я.
– Они говорят, что Дэм главный подозреваемый, потому что последним видел Элисон в живых, – со слезами говорит Одри. Дэмиан прижимает ее к себе и начинает успокаивать:
– Мам, пожалуйста, успокойся. Тебе нельзя нервничать. Они не посадят меня. Пускай сначала хотя бы найдут мотив. Я главный свидетель, а не подозреваемый.
– Свидетелям не скручивают руки и не предоставляют право хранить молчание! – мама снова плачет.
– О чем они спрашивали тебя? – еле слышно говорю я. Лицо брата меняется. Оно становится каким-то злым и безумно возмущенным.
– Джо, ты не видишь, что маме плохо? Ты сейчас собираешься устраивать мне второй допрос? – ворчит Дэмиан. Я слегка вздрагиваю, не ожидая от него такой агрессии. Он проходит мимо меня, придерживая маму, прямиком на кухню, чтобы налить ей стакан воды. Я остаюсь стоять в зале вместе с отцом.
– Твой брат прав. Нам лучше пока закрыть эту тему, – говорит он и уходит вслед за ними.
Закрыть? Они говорят это так, словно Элисон не была моей лучшей подругой, а главный свидетель трагедии и по совместительству подозреваемый не мой брат. Я поднимаюсь наверх. Дабы не мозолить всем глаза, запрыгиваю на кровать и включаю лэптоп, вбивая в поисковике «смерть Элисон Браун». Знаю, что мне не стоит смотреть новости об этом ни под каким предлогом. Но я считала, что так, возможно, получу ответы на вопросы. Спустя несколько сайтов я нахожу новость о том, что, вероятно, нашли место преступления. На сайте прикреплена фотография. И надо же, это тот самый дом на Север-Лиман-стрит. На заброшенном участке стоит дюжина полицейских. Все вокруг оцеплено лентой. По кадрам можно понять, что копы входят в тот сарай, где мы обнаружили…
