Демидов молча покачал головой, как будто сомневаясь в сказанном, и, глядя куда-то в одну точку перед собой, через силу продолжил:
— А сегодня утром... он позвонил мне, попросил приехать, в больницу... Я, сам не знаю зачем, поехал. Оказалось, что он перенес тяжелый инфаркт. Врач долго говорил что-то об осложнениях, а я смотрел на отца, такого постаревшего, сломленного болезнью, какого-то неузнаваемого, и думал о том, что он получил сполна. Даже в такой момент я думал об этом, понимаешь? Он просил прощения у меня за то, что бросил нас, а я молчал... Молчал, чувствуя, что не смогу простить, никогда не смогу...
Влад вновь покачал головой, ощущая, как задыхается от этих воспоминаний. Он так долго носил это в себе, не признаваясь в том, что в его жизни была печальная история, до сих пор отзывающаяся мучительными спазмами подростковых обид и желанием иметь полноценную семью, которой можно было бы гордиться. Перед глазами все еще стояла та сцена в больнице, а в душе вновь поднимала голову уязвленная гордость.
— А потом он стал что-то рассказывать про эту девочку, дочь той женщины. Я сначала даже не понял, зачем он мне все это говорит. Оказывается, они поженились, и он даже удочерил ее дочь! Дал ей свою фамилию... Нашу фамилию!
— Ну и Санта-Барбара у вас, — задумчиво проговорил Воронов. — И жили они долго и счастливо...
— В том-то и дело, что недолго, — невесело усмехнулся опер. — Тетка эта умерла от какой-то болезни буквально через пару лет после этого! Девчонку забрала к себе бабка, и все эти годы отец им помогал, до последнего дня, так сказать...
— Благородно, — заметил Саша. — Влад, да прости ты уже его и просто забудь про всю эту историю.
— Я бы и рад, да не получится, — странно улыбнулся Влад.
— Это еще почему? — удивился Воронов.
— А потому что бабка тоже отдала богу душу! — развел руками опер. — И папаша слезно просил меня, чтоб я эту девку не бросал... Она же ему, типа, как дочь... Нет у нее, видите ли, никого больше, понимаешь?! Он просил об этом меня! Это я должен заботиться об этой девице, чья мать разрушила нашу семью!
Он замолчал, обхватив голову руками, чувствуя, как боль от эмоционального напряжения опоясывает, впивается в каждую клеточку, пульсирует в висках.
— Но, по сути, эта девочка ведь ни в чем не виновата, — пожал плечами Воронов.
— Ну, не виновата, и что с того? А разве я виноват? С какой стати я должен ей помогать? — снова разозлился Влад и, поднявшись со стула, нервно прошелся по кабинету.
— Если ей нет восемнадцати, то по закону ее заберут в детский дом, — проигнорировав непривычную раздражительность и злость всегда прежде уравновешенного и здравомыслящего друга, спокойно рассудил Саша. — Может, у нее есть какие-то родственники, которые могут ее взять к себе?
— Ни-ко-го, — Влад отрицательно покачал головой и снова усмехнулся: — Только я! Она мне теперь официально практически сестра.
— А что с квартирой, где они жили? — поинтересовался Саша.
— Однушка где-то в Переделкино. Только, я думаю, органы опеки одну ее там не оставят, — развел руками Демидов, на секунду остановившись.
— Влад, ну тогда у тебя без вариантов, — заключил Воронов. — Придется ей помочь.
— А если не стану?! — ухмыльнулся Влад. — Что мне за это будет? Она мне вообще никто! И я не обязан...
— Твоя обида понятна — отец бросил тебя и заботился о ней. Только ведь это не ее вина и не ее заслуга. Просто так получилось в жизни, — все так же спокойно проговорил Саша. — Что ждет ее в детском доме? И что у нее есть в жизни? Потом, спустя годы, ты сам поймешь, что зря так с ней поступил, возможно, даже пожалеешь об этом.
